Оксана Акиньшина: «Я люблю страдать, я от этого, наверное, подпитываюсь...»
VOICE: У тебя сейчас есть ощущение, что все идет не так?
Оксана: Сейчас у меня, наоборот, все хорошо складывается. Уже полгода как я получаю кайф от работы. И собственной жизни.
VOICE: Твоя жизнь изменилась?
Оксана: Жизнь изменилась в одну секунду, раз – и все. Раньше ты жил с определенным человеком, ходил в определенные кафе, делал определенные действия. А тут не по моей воле меня взяли – чик! – и выкинули в абсолютно другой мир, где все иное. Но в то же время все родное, офигительное и счастливое.
VOICE: А о тех пяти годах, прожитых с Сергеем, не жалеешь?
Оксана: Никогда! Они были совершенными и несовершенными, чего всегда хочется в жизни.
VOICE: После чего вы расстались?
Оксана: После телефонного звонка. Долго выясняли отношения по телефону, совершенно не понимая друг друга, а потом в одну минуту решили, что все, расходимся. Мы перед этим уже некоторое время чувствовали, что наши отношения заканчиваются...
VOICE: У вас же с Сергеем общая квартира, на общие деньги купленная?
Оксана: Сейчас у каждого есть свой дом. Мы встретились, молча отдали друг другу ключи и разошлись по домам. Общая у нас была собака Писька, которая теперь живет у меня.
VOICE: Какой ты была все эти пять лет и какая сейчас – можешь сравнить?
Оксана: Эти пять лет я полностью зависела от любимого человека. Я отказывалась от своей собственной головы, мыслей, желаний. И жила жизнью немножко не своей. То есть моей, но при этом излишне чужой.
VOICE: А Шнуров, например, вчера-позавчера снился?
Оксана: Гм, нет...
VOICE: За это время у тебя развилась по отношению к нему телепатия?
Оксана: Да! Я точно чувствовала его. И каждый раз, что бы и в какое бы время ни происходило с ним – забирали ли его в милицию в 5 утра или еще что-то в этом роде, – я ровно в 5 утра просыпалась и мучилась: где он там?
VOICE: А он знает об этом?
Оксана: Знает, да.
VOICE: А у него по отношению к тебе точно такая же телепатия?
Не-ет... Хотя, может, он просто не говорил об этом.
VOICE: Почему? Это чисто женское?
Оксана: Нет, это чисто шнуровское. Невозможно сказать «мужское», потому что Сергей необычный мужчина, которого нельзя к какому-либо классу отнести. Это из ряда Высоцкий – Гинзбург. Они живут собственной жизнью и никогда не смогут даже посетить чужой.
VOICE: Ты никогда не используешь информацию, которую одна только знаешь о Сергее, с целью ему навредить?
Оксана: Нет, никогда!
VOICE: А в отношении тебя использовалиcь такие приемы с целью сделать тебе больно?
Оксана: Это было, будет и есть. Это сущность нашего мира. Отнимешь у человека что-то важное и перейдешь, как в компьютерной игре, на новый уровень. Но у меня есть клон, который порой рубится с монстрами за меня.
VOICE: А тебя в этом мире видели кем?
Ангелом, который спасет, вытянет, все-все вынесет. И у которого, просто непонятно откуда, на все это есть силы.
VOICE: А в итоге кем теперь тебя считают?
Оксана: Предателем.
VOICE: Тебе самой с собой бывало трудно, мучила себя?
Постоянно. Я люблю пострадать, я от этого, наверное, подпитываюсь нужными для себя эмоциями. Сейчас я счастлива, но знаю, что наступит период, когда я буду реветь, и понимаю, что мне от этого будет все равно хорошо. Иначе, если бы та черная полоса была по-настоящему черной, можно было бы уже и не жить.
VOICE: Мама, глядя на тебя, что говорит?
Оксана: Вероятно, созданный мной идеальный образ родителей не совпадает с реальным. И маме сейчас во мне многое не нравится, ей все равно. Я сейчас приехала со съемок другая – мама думает, что я дикая-дикая, чуть-чуть зазнавшаяся... Но мама настолько в другом мире живет, что не понимает и не хочет понимать мой мир. Но, может, мне будет плохо – и она поможет, и погладит меня по головке, но мой мир она не поймет никогда. Может быть, я рожу ребеночка и будет все по-другому...
VOICE: Ты об этом думаешь серьезно?
Оксана: Ну как, конечно, я хочу когда-нибудь ребеночка! Но в данную секунду – нет. Если бы я родила его тогда, в бессознательном в плане ответственности за свою жизнь возрасте, это, возможно, было бы нормально. Теперь я уже более разумно подхожу ко всему и поэтому не могу позволить себе это сейчас хотя бы потому, что нет ни времени, ни сил... Или что, сразу же отдать ребенка кому-то и воспитывать его кое-как? Зачем?
VOICE: А почему не родила в «бессознательном» возрасте, когда ты стала жить со Шнуровым?
Оксана: Могло произойти, но не произошло.
VOICE: Ты продолжаешь дружить в основном с мужчинами?
Оксана: Я считаю, что женщины более лживые. Мужчины тоже вруны, и у них своя нечестность, но она «отсюда и досюда» – ее коридор четко обозначен природой и мне понятен. Женщины в принципе лицемерны и нечестны.
VOICE: Что тебе нужно от отношений?
Оксана: От мужчины мне нужна уверенность. Хотя у меня расширилось понимание того, что можно, а чего нельзя в отношениях. Если захочу – могу обмануть, изменить.
VOICE: Ты помнишь свое первое ощущение от измены?
Оксана: Мне никогда не изменяли. Ну как... то есть мне об этом не говорили. И это было гениально само по себе! Я говорю, любой человек в жизни, и я в том числе, изменял, изменяет и будет изменять. Но об этом никто не узнает. Понятно, что в этом мире не бывает совершенных, идеальных отношений. Соответственно надо уметь делать так, чтобы любимый человек об этом просто не узнал. И прощать можно.
VOICE: Это не предательство?
Оксана: Предать – это глубоко внутри, это серьезно. А ложь – это какая-то такая малюточная ерунда, это часть игры. Я не доведу отношения до момента предательства, а оборву их перед этим. Почему в идеале у женщины должно быть много детей и от одного мужчины, с которым она умрет в один день? Прикольнее ведь, когда у тебя пятеро детей от разных мужчин!
VOICE: Потому что нет в мире совершенства и лучше тогда самой это несовершенство подчеркнуть?
Оксана: Да.
VOICE: В отношениях ты немногословна, наверняка любишь две вещи – молчать и заниматься сексом.
Оксана: Именно так, секс я очень люблю.
VOICE: Ты сразу даешь мужчине понять, что тебе от него надо: если нужен только секс, скажешь об этом?
Оксана: Я прямая, могу подойти и сказать, что хочу секса. Почему бы и нет?
VOICE: Ты могла бы быть одна, как Грета Гарбо: в 36 лет уйти и жить за шторами гостиницы?
Оксана: Да. Я поняла, что когда-нибудь я буду совсем одна. Сейчас мне нужны мужчины. Но настанет момент, когда я захочу остаться одна, и мне будет от этого тоже очень хорошо. Хотя вчера только приехала со съемок, а у меня дома трубу прорвало...
VOICE: Ты сказала, что в жизни люди жаждут побеждать. Ты постепенно включаешься в эту борьбу?
Оксана: Нет, я не играю в это. Это особенно любят в кино, на ТВ. Мне это не нужно. Раньше я могла все эти игры сразу оборвать: гример взглянула на меня как-то не так, еще к тому же грим не тем спонжиком накладывать начала – я устраиваю скандал. Сейчас я наблюдаю за ситуацией с иронией. Ирония всегда была (я бы даже сказала – цинизм), лет с двенадцати.
VOICE: У тебя ведь есть чувство превосходства над людьми?
Оксана: Ну да, есть. Потому что таких, как я, мало. А я со многими людьми общаюсь. У меня очень много всякого в жизни было (хотя не могу сказать, что пережила так же много, как ребенок из детдома). У меня есть своя система суждений и ценностей со сложными переплетениями. В нее мало кто может своей головой втянуться, и редко кто может долго в ней существовать. Людям со мной сложно, и мне с ними. Могу сказать, что я использую людей. Если они ничем мне не интересны и ничего мне больше не дают, я разрываю с ними отношения.
VOICE: Ты хотела быть редактором модного журнала?
Оксана: У меня была такая мечта, из-за того что люблю возиться с бумажками. И мне очень нравится смотреть на красивых женщин. Все более или менее приличные люди, мне кажется, сосредоточены в модных журналах.
VOICE: В телесреде ты встречала порядочных людей?
Оксана: Еще полгода назад мне казалось, что их нет. Мне навязывали взгляд на актерский, журналистский мир как на что-то недостойное, лицемерное.
VOICE: Сергей навязывал?
Шнур. Но ведь в зависимости от твоего отношения люди к тебе определенной стороной и поворачиваются.
VOICE: Твои последние фильмы?
Оксана: «Избранник» режиссера Романа Балаяна и «Буги на костях» Валерия Тодоровского. На днях пересняли одну сцену, в которой в прошлый раз с партнером облажались и которую просто со слезами и на коленях умоляли режиссера переснять.
VOICE: Ты считаешь себя актрисой высокого уровня?
Оксана: Да я вообще играть не умею! Я не актриса. И учиться не хотела на актрису до определенного времени. По причине, что все нормальные педагоги сейчас находятся в Москве – в Питере их почти не осталось. Сейчас думаю: если будет время, специально поеду в Москву для этого. У меня яркий типаж, обычно он нравится режиссерам. И я могу непринужденно, не фальшиво и естественно вести себя в кадре. Заплакать вовремя – довольно просто: вспоминаешь какое-то событие из жизни – и плачешь.
VOICE: А вообще в детстве ты была избалованной?
Оксана: Нет, у меня мама бухгалтер, папа занимается машинами, мне не делали в пять лет педикюр в салоне.
VOICE: Если бы ты не стала актрисой, то по какому пути пошла бы?
Оксана: Не знаю... Стала бы проституткой в Купчинском районе Питера или женой олигарха на Рублевке.
VOICE: Есть цель выйти за богатого?
Оксана: Я не часто общаюсь с олигархами. Дом, деньги, «Оскар» – это все не цель! И я не жду принца. Пока мне везло больше на людей творческих. С ними интереснее. В моей жизни не встречался ни один мужчина, который был бы хоть чем-то похож на другого. Все абсолютно разные, и не угадаешь, кто какой. А вообще мужчина должен быть сильнее меня.
VOICE: Сергей был сильнее тебя энергетически?
Оксана: Он был слабее! Не знаю, сейчас мне кажется, что мужчина в моей жизни должен быть военным – чтобы п...л меня, чтобы прямо ух!
VOICE: А творческий делает это плохо?
Оксана: Ой, творческие все такие странные! Теперь хочу спокойного, чтобы он своим мужским делом занимался, а я одна в семье была такая. Два творческих человека рядом друг с другом – это трындец! Это нереально!
VOICE: Ты неамбициозна?
Оксана: У меня нет амбиций – в том смысле, что я не строю планы и не ставлю цели, чтобы их достигать. Но за эти полгода я стала более цельная: не жду, пока меня, как в компьютерной игре, подбросят джойстиком на новый уровень. Единственное, я боюсь смерти, и то тут тоже все настолько непонятно – ведь, может, она и к лучшему, и после нее будет что-то хорошее, какое-то продолжение. Вообще я боюсь старости. Но сейчас я с удовольствием смотрю на свое лицо в зеркале. Меняются черты, в жестах появляется больше женственности...
VOICE: Хочешь вырасти из пацанки?
Оксана: В принципе я этого не хочу, но это происходит, я не по моей воле становлюсь более женственной. Теперь я больше времени уделяю себе. Раньше у меня просто не было сил на то, чтобы спокойно выбрать одежду. Накраситься. Привести себя в порядок. Для меня был главным мой любимый человек. Сейчас, глядя на свои старые фото, понимаю, что больше не хочу выглядеть как прежде.
VOICE: У тебя на плече тату...
Оксана: Сделала ее в 12 лет. Сейчас хочу ее свести или изменить и еще одну сделать – на невидном месте.
VOICE: А сдать на права у тебя быстро получилось, хотя ты долго не могла школьный аттестат получить...
Нет, с правами все быстро: три дня откатала и получила.
VOICE: Что сейчас в твоей личной жизни?
Оксана: Я могу сказать одно: больше о моей личной жизни, как и о жизни с Серегой, никто ничего не узнает. Никто. Никто не узнает ни о чем – что в ней происходит или когда-то произойдет, не узнает даже, какой держатель туалетной бумаги в моей квартире...
ФОТОГРАФ: ВЛАДИМИР ШИРОКОВ. АССИСТЕНТ ФОТОГРАФА:
ФИЛИПП ГОНЧАРОВ. СТИЛИСТ: НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВА. НА ОКСАНЕ: СВИТЕР, GANT