История легенды Голливуда Мэй Уэст, которая первая заговорила о сексе вслух

Отца семейства Джона Уэста-старшего вся округа знала под именем Громила Джек. Бывший боксер и вышибала, он держал лошадей и экипажи для найма, а затем работал частным сыщиком. Позже в своей автобиографии Мэй называла его «эпической фигурой Бруклина» и добавляла: «Весь узловатый от мышц, он как-то в одиночку поймал двух грабителей». Джек, выступавший на ринге с одиннадцати лет, часто ввязывался в уличные драки.

Женственная и хрупкая Мэри явно пошла не в отца. Любовь ко всему красивому она унаследовала от матери Матильды. В свое время та эмигрировала в США из Баварии и до брака работала моделью. В коллекции Мэй Уэст сохранилась подшивка модных журналов, которые ее мать собирала с 1885 по 1897 год: будущий образ великой актрисы явно сошел с их страниц. В юности Матильда Уэст грезила сценой, но ее родители были категорически против подобного занятия. Поэтому, решив воплотить мечту в дочери, она с детства водила ее на уроки танцев и пения. В возрасте семи лет малышка Мэй впервые выступила на воскресном концерте в Королевском театре Бруклина и сразу же была отмечена золотой медалью. Потом она напишет: «Я услышала аплодисменты, предназначенные лично мне, и поняла, что понравилась публике. В этот момент я осознала, что, кроме сцены, на свете нет места, где мне так хотелось бы быть».

Вскоре у Мэй появились поклонники, но мать боялась, что дочь выйдет замуж и поставит крест на карьере, а потому советовала ей «разделять внимание между несколькими». Опасения Матильды не были напрасны: в 1911 году Мэй тайно расписалась с актером Фрэнком Уоллесом. Впрочем, как она позже призналась, просто для того, чтобы заняться сексом. Замужняя актриса продолжала жить дома с родителями, а страсть исчерпала себя за несколько месяцев. Впоследствии Уэст отрицала брак, изображая из себя ненасытную секс-бомбу: «Мужчины и бриллианты – это мое хобби. Если я выйду замуж, одно мне придется бросить». Когда обнаружилось ее свидетельство о браке, это не только нанесло удар по имиджу дивы, но и раскрыло ее настоящий возраст, вернув утаенные семь лет.

В 1928 году Мэй уже была известна как «единственная женщина в Америке, которая сама пишет пьесы, подбирает актеров, руководит постановкой и играет ведущие роли». Первым скандалом на пути к славе стала пьеса «Секс» (1926). Мэй сыграла проститутку, за что ее обвинили в непристойном поведении и приговорили к десяти дням заключения.

Когда по прибытии в тюрьму ей приказали раздеться, она игриво ответила: «Я думала, это уважаемое место». Начальница улыбнулась, однако Мэй не остановилась на этом, раскритиковав покрой и материю тюремной робы. Через неделю ее выпустили за хорошее поведение. Популярность актрисы только возросла, а в тюрьме она собрала новый материал для творчества.

Пьеса «Обуза» поддержала скандальную репутацию звезды: в ней история вращалась вокруг гомосексуалистов, чьи права Мэй защищала всю жизнь. Она вообще видела себя «учительницей секса» – как на сцене, так и в многочисленных интервью: «Мэй Уэст о сексе, любви и браке», «Мэй Уэст о мужчинах». И проводила все свободное время за письменным столом, создавая, переписывая и редактируя вызывающие тексты.

В 1932 году, когда эффектной блондинке было уже 39 лет, ее пригласили в Голливуд. Мэй полностью переписала свою эпизодическую роль в фильме «Ночь за ночью» и сыграла ее так, что ведущий актер Джордж Рафт, померкнувший на ее фоне, мрачно отметил: «Она украла все, кроме кинокамер».

Компания «Парамаунт», которая снимала ту ленту, поняла, что напала на золотую жилу. Первый фильм с Мэй Уэст в главной роли стал киноадаптацией ее пьесы «Бриллиантовая Лил» (1928). Картина, вышедшая на экраны под названием «Она была неправа» (1933), была номинирована на «Оскар» и спасла студию от банкротства. Партнером Уэст по фильму стал Кэри Грант: дива настаивала, что именно она открыла Гранта, хотя тот уже играл с Дитрих в «Белокурой Венере».

Кэри снялся с Мэй и в ее следующей ленте «Я не ангел» (1934), которая тоже номинировалась на «Оскар» и принесла компании ощутимую прибыль.

Доходы Уэст стали одними из самых внушительных в США, по этому параметру ее опережал только медиамагнат Уильям Херст. Это позволяло Мэй весьма непринужденно вести себя в Голливуде. Ее ручная обезьянка Буги подружилась с собакой Гранта, и Мэй порой останавливала дорогостоящие съемки, любуясь животными: пес просовывал морду в клетку к обезьяне, а та целовала его.

Однако вскоре откровенная сексуальность фильмов с участием Уэст стала вызывать все больше возмущений со стороны цензурного бюро. Кодекс Хейса, жестко регламентировавший всю продукцию крупных кинокомпаний США с 1930 по 1968 год, постепенно набирал силу: в его рамках американской публике навязывались «правильные» моральные ценности и исключалось почти все, что хотела играть Уэст.

До 1938 года Мэй успела выпустить еще шесть фильмов с «Парамаунт», а в 1940 году «Юниверсал» снял последний. Ее искрометные сценарии и провоцирующие эпизоды нещадно резались. Уэст приходилось идти на невероятные ухищрения, чтобы цензоры не заметили в диалогах сексуального подтекста: «У тебя пистолет в кармане, или ты просто рад меня видеть?»

В 1934 году ближайшая соперница Мэй Уэст в Голливуде Марлен Дитрих не получала и половины ее гонораров. И тем не менее восхищалась Уэст, посылала ей цветы и всегда хвалила ее игру. Дочь Дитрих вспоминала, как легко общались две звезды, гримерки которых располагались напротив: Мэй одна из немногих могла войти к Марлен без стука.

Как-то, обсуждая с Дитрих совместную теорию завоевания публики, Мэй показала свою шикарную грудь и заявила: «Если бы нам нужно было привлекать только мужскую аудиторию, этого бы хватило». Похоже, бисексуальная Марлен по-своему истолковала жест Мэй, пробралась к ней в ванную в одной рубашке и попыталась перевести их дружбу на иной уровень. Но Мэй интересовали только мужчины. В любви для нее не существовало барьеров – ни социальных, ни расовых. Когда одного из ее любовников, чернокожего боксера, консьержи отказались пускать в многоквартирный дом, где жила Мэй, она просто выкупила все здание. При этом поговаривали, что в сексе она была скорее механичной, чем страстной, и не любила эротические сны: «В них невозможно контролировать, кто забирается к тебе в постель».

Благодаря образу отца мускулистые мужчины, а тем более борцы, всегда занимали особое место в сердце Мэй. Один такой красавец – бывший моряк и обладатель титула «Мистер Калифорния» – Честер Рыбонски, впоследствии сменивший имя на Пол Новак, вошел в ее жизнь, когда диве был 61 год. Несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте, Честер боготворил Мэй до конца ее жизни, заявляя, что «его миссия на Земле – заботиться о мисс Уэст».

Неиссякающий мужской интерес поддерживал в Мэй уверенность в непреходящей молодости, заставляя упускать великолепную возможность вернуться на экран: так, она отказалась играть роль увядающей дивы в фильме Билли Уайлдера «Бульвар Сансет». Зато в 77 лет сыграла секс-бомбу в «Мире Брекинридж» (1970). Потом, в интервью «Плейбою», она заявила, что наслаждалась возможностью «делать и говорить на экране вещи», от которых у цензоров прошлых лет «случился бы удар».

Последний фильм с участием Мэй Уэст назывался «Секстет» (1978). Неутомимой блондинке было 85. Через два года она скончалась от последствий инсульта.

Свой сценический образ Мэй Уэст целенаправленно создавала всю жизнь. Она была миниатюрна, всего 152 сантиметра, но всегда носила длинные платья в стиле XIX века, прятала под ними высоченные каблуки и платформы. Играя с рослыми партнерами, она требовала выкапывать на съемочной площадке углубление, куда в крупных и средних планах вставал ее собеседник – так разница в сантиметрах была меньше заметна. Немудрено, что в обычной жизни, в современной одежде, без каблуков и шляп Мэй почти не узнавали.

В автобиографии «Приличия здесь были ни при чем» она рисуется как женщина эгоистичная и ветреная: «Счет никогда не интересовал меня – только игра». На деле же о доброте и щедрости Мэй Уэст ходили легенды: она одаривала всех, кто с ней работал, и помогала каждому, кому могла. Заявляя, что никогда не хотела детей, называла ручных обезьянок детками, а себя мамой. Да и разбивать сердца мужчинам она не стремилась. Все, чего она хотела, – это иметь возможность самой контролировать свою жизнь и свободно заниматься сексом: то, что испокон веков было прерогативой сильного пола. «Каждый мужчина на моем пути пытается защитить меня. Я так и не пойму от чего».

Текст: Елена Домарацкая