Елизавета Зарубина: образцовая шпионка, не знавшая провалов
В начале тридцатых к власти в Германии пришли национал-социалисты. До массовых убийств в концлагерях было ещё далеко, но евреи уже не чувствовали себя в полной безопасности. Многие советские агенты было срочно эвакуированы из Германии. А поскольку идиш близок к немецкому, то в Рейх разведка направляла в основном евреев.
И в это время в Берлин собирались советские разведчики Василий Зарубин и Елизавета Зарубина, при рождении Эстер Розенцвейг. Еврейку в ней выдавало всё, в том числе и характерная внешность. Но создать новую агентурную сеть в Берлине было жизненно необходимо. Её руководству вечный мир с Германией представлялся утопией.
Задачей Эстер было наладить контакты с местными, завербованными ранее агентами и получать информацию непосредственно из немецкой армии. Денег на подкуп ей не дали. В сложившейся ситуации нужно было набирать именно идейных агентов, движимых ненавистью к Гитлеру и его приспешникам, – таких не переманишь на другую сторону, поэтому изо всех кандидатур выбрали Зарубину, которая она была невероятно чутка к людям.
«Эстер» значит «Звезда»
В двадцатые годы, после революции, много молодых евреев и евреек примкнули к коммунистам, разделяя лозунги о равенстве и братстве. Известно, что коммунистическая партия считала несочетаемыми религиозность и борьбу за светлое будущее, и потому «новообращённые» выходцы из еврейских семей отворачивались от религии. Поскольку между еврейским как этническим и иудейским как религиозным в ту пору практически стоял знак равенства, меняли имена с «иудейских» на «светские».
Чаще это были русские имена, которые воспринимались на территории бывшей Российской империи как почти наднациональные, могли взять французские, немецкие, английские. Будущая разведчица Зарубина, меняя документы, предпочла промежуточный вариант: Елизавета Горская. Имя Елизавета, с одной стороны, имело еврейское происхождение, а с другой – было распространено у многих народностей, фамилия Горская также могла принадлежать и еврейке, и русской, и польке. То, что нужно для интернационала.
Отец девочки Иоэль Розенцвейг, образованный, начитанный, широких взглядов человек, был управляющим лесами одного польского помещика. Семья Розенцвейг жила в селе Ржавенцы Хотинского уезда — ныне Украина, а в то время Австро-Венгрия. Однако Розенцвейг открыто симпатизировал Российской империи. Возможно, на это повлияла его любовь к русской литературе.
С детства Эстер слушала истории об удивительной и загадочной соседней стране и не задавалась вопросом, отчего же отец не переедет в Санкт-Петербург, раз это такой поражающий воображение и воспетый русскими писателями город. Правда была в том, что при Романовых иудеи в Санкт-Петербург не допускались, но Розенцвейг умудрился закрыть на это глаза.
На образование дочери, рано проявившей способности к иностранным языкам, Иоэль денег не жалел. Сначала она посещала Черновицкую гимназию, затем поступила в университет — хотя его оплата в те годы для многих была неподъёмной. Когда обстановка в послевоенной Восточной Европе обострилась, Эстер предложила отправить её с братом учиться в Парижскую Сорбонну. Это было дорого даже для зажиточного управляющего лесами, но он всё же согласился.
Более того, ещё в Черновцах Эстер стала участницей подпольной ячейки, а выездом в Сорбонну воспользовалась, чтобы присоединиться к молодым коммунистам в Европе, готовящим всемирный пожар революции как тот, что только что произошёл в России. В Вене она постоянно посещала собрания коммунистов, а потом и вовсе сначала устроилась на работу в советское торговое представительство, потом получила советское гражданство.
Ключевой момент настал, когда Эстер стала самовыдвиженкой – девушка говорила на нескольких европейских языках и была готова к опасной подпольной работе. В Венской резидентуре она стала переводчицей и связисткой. А в двадцать восьмом году увидела Москву — её отослали туда на переподготовку. Там же она получила новый паспорт и официально стала Елизаветой Горской, а вскоре познакомилась с другим молодым разведчиком – Василием Зарубиным – и стала его супругой. Отношения молодых агентов поощрялись: семья считалась лучшей рабочей единицей, более эффективной и менее подозрительной, чем разведчики-одиночки.
Не провалившая ни одной миссии
Для советской разведки Лиза Горская-Зарубина оказалась настоящим бриллиантом. Она не только легко учила языки и была широко эрудирована, но и оказалась мастером тончайшей психологической работы при вербовке, оценке объектов наблюдения, обладала обострённым чувством опасности и удачного момента. Ей поручали сложнейшие миссии, и она справлялась с ними блестяще.
Например, перед Второй мировой войной её заданием было максимально охладить отношения между Германией и Францией, чтобы те не объединились в союз. Зарубина справилась с задачей, удачно «скомпрометировав» французских офицеров – якобы они готовят переворот, увлечённые идеями нацистской Германии. Одновременно Зарубина (конспиративной кличкой которой, кстати, была «Вардо») завербовала ценнейшего агента — секретаря немецкого посольства в Париже, которая фигурирует в документах советской разведки как «Ханум».
Елизавета стремилась любые случайные связи мужа на работе превратить в компанейские: принимала с ним гостей, которые моментально попадали под очарование хозяйки. Она умела вести увлекательную беседу и найти общий язык с людьми, разделяющими разные интересы.
В тридцатых разведчицу срочно выслали в Германию. Супруги успели заехать в Москву, чтобы оставить там маленького сына перед опасной вылазкой, и сразу же с новыми инструкциями и разными маршрутами поехали в Берлин. Если во Франции они были чехами Кочеками, то в Германии — уже американцами. До вступления США во Вторую мировую Германия старалась поддерживать со Штатами дружеские отношения.
В Германии, что было важнее всего, Зарубина восстановила связь разведки с гауптштурмфюрером СС Брайтенбахом. Он был главой отдела по борьбе с коммунистическим шпионажем. Это давало ему возможность не раз предупреждать советских агентов о готовящемся аресте или о планирующихся провокациях против советских дипломатов. Ему также удалось добыть и передать разведке информацию о внутриполитической ситуации в Германии и её военных проектахвроде ракеты «Фау».
Из-за болезни умерла агент Ханум, но Зарубина сумела подготовить ей замену — служащего МИДа Германии. Работая на мелкой должности, тот тем не менее имел доступ к секретным бумагам и переписке Риббентропа. Зарубина обучила агента съёмке бумаг микрофотоаппаратом, и новобранец так вошёл во вкус, что буквально завалил советскую разведку снимками ценнейших документов.
В конце тридцатых — начале сороковых Зарубиной пришлось помотаться между Германией, США и СССР. То она вербовала среди американцев связистов для работы в Германии, то в качестве сотрудницы посольства Елизаветы Горской восстанавливала утраченную связь с женщиной, которая была супругой высокопоставленного дипломата и поставляла советской разведке важнейшую информацию о внешнеполитических переговорах. Именно Зарубина, работая в очередной раз в США, обратила внимание советского правительства на некий секретный проект, который позже стал известен как Манхэттенский — проект разработки и применения атомной бомбы.
Однако в 44-м году ФБР раскрыла Зарубиных, и их выслали из США как персон нон грата. С того момента Елизавету Юльевну перевели с агентской работы на административную. Кроме того, она обучала молодых разведчиков. Удивительно, но при всех опасностях своей работы и жизни в Европе она умерла на родине и очень обыденно — попала в восемьдесят семь лет под автобус.