Дмитрий Глуховский: гость из будущего

Ну нет, жениться от усталости – бездарно. Я считаю, что надо только по любви, пусть большинство таких браков и обречены. Но вечная любовь в эпоху «ВКонтакте» ведь устарела. У нее масса соблазнов и искушений. Мы больше не мыслим себя парами, настало время индивидуализма. Больше того: думать о том, что всю жизнь проживешь со своей половиной, состаришься вместе и умрешь в один день, – вредно. Потому что это как приговор звучит. Так не женишься никогда.

А как надо думать?

Если я сейчас люблю, если мне вот сейчас хочется с девушкой быть, если я не думаю о том, как сбежать от нее, надо скорее жениться. Надо эту любовь застать. Любовь – скоропортящийся продукт, и в морозилку его тоже нельзя.

А человеческая душа – как пятка. У младенца – нежная, у сорокалетнего – вся в мозолях, сколько их ни удаляй. С возрастом человек покрывается коростой и не может уже срастись с другим человеком по-настоящему – короста из мертвых клеток не дает срастись. Даже после 30 людям сложно в себя кого-то впустить. И отказаться от удовольствия быть собой ради счастья быть парой. И счастья ли ради? Любые отношения – это конфликт. Гармония – просто затишье. Мы созданы разными, и мы будем сражаться. Есть ли идеальная пара, которая после ухода гостей не принимается кромсать друг друга топориками для рубки мяса?

Ты успел запрыгнуть в вагон уходящего поезда?

Случилось обыкновенное чудо, и в 30 лет паранойя отпустила меня. Сначала я устал и разочаровался, а потом очаровался вновь – правильным человеком. Нашел ту, с которой мне никогда не скучно, с которой забыл о своих страхах, забыл о нежелании терять свободу. О том, что быть с одной девушкой значит не быть со всеми остальными. О том, что семейная жизнь якобы означает конец жизни собственной. Обо всем забыл и женился.

А ребенок?

В книгах значится: мужчина начинает воспринимать младенца только тогда, когда у того начинает проявляться личность. «Папа, я пятерку получил!» — говорит сын. «О, да у меня сын растет, оказывается», — не без удивления отвечает отец, треплет его по плечу и давай с ним рыбачить. Нет. Мне дочь трогала душу с первых дней. Но чувство к ребенку проявляется все же постепенно, это веревочка с узелками: первый раз, когда ты взял его на руки, первый раз, когда он улыбнулся тебе в ответ, первый раз, когда он попытался как-то тебя назвать... Любовь к своим детям – это не данность. Это не как влюбиться в девушку.

Зато это более надежное чувство.

Все друзья моего возраста, у которых маленькие дети, в восторге. Все носятся с ними, все не спят по ночам, все умеют менять памперсы и готовить смеси. Наибрутальнейшие персонажи говорят: «У меня купание, мне пора». Собираются и уезжают из ресторана. А кто-то гордо: «Он без меня вообще не засыпает. Мама не может уложить, я укладываю». Вдруг что-то происходит. Это не только с возрастом связано. Надо и повидать, и поистрепаться, устать от калейдоскопа лиц, захотеть другого этапа. Витья гнезда, закукливания и какой-то такой нежности, которой мимолетные one night stand отношения дать не могут. Они поднимают самооценку и дают удовлетворение сексуальное, но не тепло. Встречаются два одиноких человека и расходятся два одиноких человека.

Отношения с женой – первые серьезные в твоей жизни?

Нет, но это первые отношения, в которых я захотел семью. И даже когда нам случается разругаться до сабельного боя и я думаю, что пора разводиться (раз в две недели), я все равно не жалею, что на ней женился.

Зачем ругаться, неужели нельзя договориться?

Это не имеет никакого смысла. Женщины не наделены рациональным мышлением. Они постигают мир эмоционально. Разобравшись, поучившись психологии, я способен прогнозировать женское поведение. Но прочувствовать его я не могу. Женщины, в свою очередь, думают, что мужчинам весь спектр их эмоций открыт. А для нас это система координат, где мы в лучшем случае, как летучая мышь, по сонару препятствия облетаем.

Тогда как же правильно вести себя с женщинами?

Я раньше считал, женщина – это человек. С ней надо как с мужчиной разговаривать, верить ей, прислушиваться. И если она просит равенства, ей равенство и нужно. Ничего подобного.

Она так кокетничает. Надо просто ее потребности удовлетворять: брать на себя ответственность, угадывать желания, принимать за нее решения. Но проблем это избежать не поможет. Проблемы начинаются, как только начинаются отношения и обязательства. Любой конфликт между мужчиной и женщиной – это разочарование от того, что другая половина не исполняет обязательства. До того как начались отношения, а это примерно второй половой акт, никто никому ничего не должен, и все просто поддаются очарованию момента. Но как только ты с человеком встречаешься в третий раз, у тебя возникает ощущение, что он тебе уже что-то должен. Не выполнил – получай!

Отвлечемся от вечной темы отношений между мужчиной и женщиной и поговорим о тебе. Ты не только писатель, ты еще журналист-международник.

Да, даже по образованию. У меня четыре иностранных языка в активе, в том числе французский – я его со спецшколы знаю. После диплома уехал в Лион, три года проработал на канале «Евроньюс». Первый год был невероятный драйв, за второй я освоил все смежные специальности, на третий смертельно заскучал, впал в депрессию и от тоски дописал роман «Метро 2033», начатый в прошлую депрессию, когда я год бездельничал в Германии.

И вернулся в Москву...

...на телеканал Russia Today. Мотался по миру: Ла­тинская Америка, Европа, Ин­дия, Япония. Был на Северном полюсе, на Байконуре, в Чер­нобыле. Пару раз на линии фронта.

И еще числился в так называемом кремлевском пуле?

Да, но ничего суперэксклюзивного в этом не было и впечатления не произвело. Я и раньше был в отношении власти и первых лиц скептически настроен, а тут посмотрел вблизи и понял, что никакой магии нет. Просто телевизор действует как лупа. А под ней... Магия – это когда человек механизма не понимает. А когда он видит шестеренки, волшебство сразу улетучивается. Появляется прагматический взгляд.

Что ты делал после Russia Today?

Был радиоведущим на «Маяке». И писал. Я с детства хотел быть и журналистом, и писателем. В четыре года сочинял рассказы про плюшевых медведей, в пять – про Ленина, как нормальный советский ребенок. Печататься начал в трехлетнем возрасте – на пишущей машинке отца. Он работал на радио, вещал на Югославию и параллельно переводил сербскую поэзию на русский. Поэтому дома стояла печатная машинка: сначала механическая, а потом электрическая. Последняя была огромной, размером со стол, но зато с мягкими клавишами. А по механической, наоборот, нужно было лупить изо всех сил. Я был еще маленьким, пальцы у меня были тонкими и застревали между клавишами, если я промазывал. Было больно. Это первая боль, через которую я прошел как писатель.

А когда у тебя возникло желание делиться идеями?

Я не проповедую, я пытаюсь задавать вопросы, которые меня занимают, тревожат. И иногда они резонируют с вопросами, которые кажутся актуальными другим. Ответы я не даю: чтобы давать ответы, нужно отрастить седую бороду до колен и считать, что ты уже все постиг. Я таким жизненным опытом не обладаю, зато я не закомплексованный и вопросов у меня тьма. Человек, который не задает вопросы, не человек, а камень. Кто же не пытается постичь мир? Не то чтобы в этом смысл жизни, но это единственное, чем в этой жизни можно заниматься. Нас случайно забросило сюда с нашим любопытством, с нашим умением логически мыслить, выстраивать причинно-следственные связи. Мы здесь, чтобы познавать. Хотя часто путаем причины и следствия, я думаю, именно логическое мышление, а не перпендикулярный большой палец и не огонь, сделало обезьяну человеком.

Рациональное мышление для тебя важно, но при этом ты любишь мистику. Это как?

Я собирался быть поэтом, романтиком и мистиком. И я хотел быть верующим человеком. Только поэзия – это не умение рифмовать, это умение проникнуть, минуя кору головного мозга, сразу в душу. Я таким талантом не наделен. Романтиком мне мешает быть понимание устройства среднестатистического человека. Помните про шестеренки? Стоит разобрать человека на психологические механизмы, романтическое очарование пропадает. Человек, может, сам по себе и неплох, но в группе превращается в животное. И государство, и армия, и женский коллектив в офисе устроены так, чтобы личность перемолоть, все человеческое нивелировать. Такой фрезерный станок, который деревянные статуэтки ручной работы под одинаковые болванки точит. Может такое нравиться? Нет. Но деваться некуда. Вот и получается, что хочешь верить в алые паруса, а сам ходишь под черными с Веселым Роджером.

Это на тебя политическая журналистика повлияла.

Скорее знакомство с политтехнологами – вот кто понимает, как все устроено на деле. И где, как не в политике, сталкиваешься с предельным цинизмом и невероятным лицемерием. Именно в политике случается самый грандиозный конфликт между принципами: воспитанием, привычным каждому делением мира на добро и зло и реальными интересами – миллиардами долларов, возможностью помыкать судьбами миллионов, ощущать себя наместником Бога на Земле, пусть и в масштабах района. То, что демонстрируют нам ТВ: заседания правительства, выборы, принятие законов, – все это представление кукольного театра, настоящие процессы разворачиваются за сценой. Я не могу представить человека, который, придя в политику, остался бы верен каким-то принципам. Его или перевербуют в мерзавцы («Политика – искусство компромисса», слышали такое?), или перемелют и вышвырнут. Особенно это заметно в России, при нашем первобытном, родово-общинном строе с его пещерными нравами.

А зачем ты туда пошел?

Сам я политиком становиться не желаю, не хочется перерождаться в упыря, который даже не вспомнит, каким был при жизни. Ради чего? Не ради же сворованных миллионов или штатных шлюх? И я не получаю удовольствия от того, что мне подчиняются другие. Но я никогда и не говорил, что хочу быть пейзанином, мирно возделывающим свой участочек земли в Китае, любуясь восходами. По-настоящему интересно там, где накал страстей, и это, конечно, политика. Другое дело, что лучше за этим наблюдать, как за зверинцем, как за представлением на арене Колизея.

А мистика?

Мистика – это так красиво! Не хочется думать, что мы просто белковые соединения и что порывы нашей души – это лишь разряды электричества. Хочется, знаете, верить в бессмертие души, в перевоплощение. Что в прошлой жизни я был, например, испанским моряком, открывавшим Карибы, а в следующей стану астронавтом, бороздящим космические просторы.

Хорошо, но как мистика соотносится с твоей нынешней жизнью?

Я хочу быть мистиком, но наука мешает. Я хотел бы верить в Бога, но его история неубедительна. Хотел бы быть поэтом, но получается – только прозаиком. Я вроде реалист, скептик, но готов с радостью усомниться в реализме. Мне в последнее время снятся сны, которые потом сбываются, с почти библейскими метафорами. В детали не буду вдаваться, это очень личное. И я этому очень рад. С одной стороны, немного неуютно, что мир не укладывается в рациональную модель, а с другой – дух захватывает.

То есть ты можешь предсказывать будущее?

Я понимаю, это полубезумно звучит, но на сей раз я не про апокалипсис. Падение метеорита я предсказать не смог бы. Я говорю о будущем моих близких, семьи. То есть о вещах действительно важных!

Не пропусти репортаж со съемочной площадки с Дмитрием Глуховским.

Беседовала Полина Сурнина