Данила Козловский: «Деньги — не главное»
Шесть лет назад роман «Духless» наделал много шума. Одни его страшно ругали, другие взахлеб хвалили – равнодушных не было. Сергей Минаев сравнивал своего героя Макса с Печориным. Ты тоже считаешь, что топ-менеджер тянет на героя нашего времени?
Нет, не считаю. У меня вообще нет ответа на вопрос о главном герое наших дней, и во время съемок я его не искал, потому что в романе Минаева меня не это заинтересовало.
Тебя тоже увлек роман?
Я прочитал его уже после того, как был утвержден на роль, и он здорово помог мне в работе. Это живой, нескучный текст. Кто бы что ни говорил о его литературном качестве, в нем есть интересный характер и есть обстоятельства, которые так или иначе знакомы всем, независимо от того, чем мы в жизни занимаемся. Я никогда не был банковским топ-менеджером и уже вряд ли когда-нибудь им стану, но знаю, что такое – оказаться перед необходимостью выбирать, и знаю, как непросто это бывает. Я знаю, как легко запутаться и потеряться и как сложно потом выбраться. И что такое страх облажаться, я тоже знаю.
Минаев, по его же словам, посвятил свой роман «поколению 1970–1976 годов рождения. Чей старт был столь ярок, и чья жизнь была столь бездарно растрачена». Это ведь не твое поколение, какое тебе до него дело?
Да, я родился в восемьдесят пятом. Надеюсь, ты не ждешь от меня глубокомысленных рассуждений о том, что представляют собой люди, которым сегодня около сорока. Они разные, и я не люблю таких широких обобщений: не все тогда ярко стартовали и не все глупо распорядились жизнью. К тому же я думаю, что в нашем фильме, как и в книге Минаева, речь идет о вещах, которые могут случиться с человеком любого поколения и возраста.
Выражаясь по-простому, «Духless» – история о том, что в жизни главное, а что ерунда. А что тебе в жизни по-настоящему важно?
Мне?... (Пауза.) Мои близкие – мама, папа, братья. Мне важно, чтобы у них все было в порядке. Мне важна моя работа, моя профессия, и я, не боясь показаться пафосным и банальным, скажу, что хотел бы многого в ней достичь.
Так или иначе действие романа Минаева происходит в нулевые годы. Cкажи, сколько тебе было в 2000-м?
Сначала ты ответь, что у тебя было по математике. (Смеется.) Я же назвал тебе год своего рождения. Пятнадцать.
Что было главным для тебя тогда?
Окончить кадетский корпус.
Высокая цель. Тогда у большинства пятнадцатилетних пределом мечтаний были джинсы, теперь – новый гаджет.
Новые джинсы стали для меня актуальны, когда я получил диплом. А до этого в них не было никакого смысла: долгое время военное ведомство за меня решало, по какой моде я буду одет. Но свои маленькие радости в нашей кадетской жизни были, правда, для этого приходилось стараться. Придумать, как устроить день рождения за территорией корпуса, чтоб друзья-сокурсники выбрались, чтоб пива с водкой выпить и чтоб нас потом не запалили. Было, в общем, чем голову занять.
Сколько лет ты отучился в кадетском корпусе?
Шесть. Поступил туда в десять вместе с братьями.
Ты младший и любимый сын?
Я средний и любимый. Моего старшего брата зовут Егор, младшего Иван, оба они в детстве были совсем неуправляемыми, и однажды мамино терпение лопнуло: она решила отдать их в кадетский корпус. Вернее, решение подсказал отчим: он из военной семьи и верил в такой метод мужского воспитания... Сто раз уже рассказывал журналистам эту историю, надо бы сейчас какие-нибудь невероятные подробности сочинить, чтоб веселее было в сто первый раз повторять...
Это ты в сто второй раз придумай, а мне расскажи правду.
Хорошо, слушай скучную правду. Узнав о коварном плане родителей, я заявил, что без братьев в Москве не останусь и раз такое дело – поеду вместе с ними в Кронштадт. В результате учиться там мне пришлось одному: Егора с Ваней довольно быстро исключили, не успев перевоспитать. А я шесть лет провел в военной форме, чтобы потом ее сбросить и ворваться в прекрасный мир, где так много всего интересного и нет никакого устава, от которого я, честно говоря, смертельно устал. Не мог я понять, почему на обед в столовую нужно ходить строем и зачем бесконечно репетировать парады к праздникам. В общем, к концу обучения стало ясно, что карьера военного не для меня. Московское детство было моей первой жизнью, кадетский корпус – второй, а после него началась третья, главная.
Скажи, а у тебя райдер есть?
Вот у тебя переход какой. Райдер у меня есть, но в нем нет бокала шампанского после первого дубля и китаянки-массажистки, если ты об этом. Там обычные вещи: транспорт, отель.
А персональный вагончик?
Теперь да.
А стул с твоей фамилией на съемочной площадке?
Николай Лебедев на съемках «Легенды №17» своей режиссерской волей распорядился сделать мне такой стул, спасибо ему. Я не просил, но с удовольствием воспользовался. А то иногда бывает, что на площадке некуда присесть, несмотря на все райдеры.
Ты когда-нибудь соглашался сниматься ради денег?
Только из-за них? Нет. Не буду делать вид, что деньги меня не волнуют, это немаловажная для меня материя, но все же не главная.
Снимаешься в сериалах?
Смотря что ты называешь сериалом. В сагах на триста пятьдесят серий? Нет, Бог миловал. А телевизионные проекты у меня бывают, но это, скорее, как говорили раньше, многосерийные фильмы. Осенью выйдут сразу два: восьмисерийная историческая драма «Харбинец» и четырехсерийный «Дубровский» – современная версия повести Пушкина. Этим летом я тоже получил несколько телевизионных предложений, но не принял их, хотя сценарии были неплохие, а деньги, которыми ты интересовалась, и вовсе хорошие, и ждать меня были готовы. Однако я взял перерыв. Не хочу превращать себя в конвейер по производству ролей, иначе очень скоро мне нечего будет отдавать.
В театре ты со своей бывшей женой, актрисой Уршулой Малкой, играешь в «Варшавской мелодии» по пьесе Леонида Зорина. Сложнее стало играть любовь после того, как вы расстались?
Играть с такой удивительной актрисой, как Уршула, невероятное счастье. И тогда, и теперь.
Я знаю, что у вас сохранились дружеские отношения. Как у тебя это получается?
Это не у меня получается – у нее. Она замечательная, умная, тонкая, мне невероятно повезло встретить ее. У нас с ней не дружеские отношения – мы родные люди, и это уже на всю жизнь.
Ты сказал, что главное для тебя сейчас – работа, а твой герой в фильме «Духless» считает, что спасение в любви.
Про работу ты не совсем верно поняла. Я обожаю кино, не могу без театра, хочу много и интересно работать, но это не значит, что из-за работы я готов от всего отказаться и сказать «нет» отношениям. Наоборот, я говорю им «да» и сейчас открыт как никогда. (Смеется.)
Вот это заявление! Тогда задам стандартный вопрос: какие девушки тебе нравятся?
Опять хочешь от меня обобщений? Девушки же не автомобили, про них не скажешь: эта модель устраивает, а та не очень. Либо загораешься, либо нет. А если возгорание происходит, то и сам иногда не понимаешь его причины. Лев Абрамович Додин как-то рассказал нам на курсе историю, которую, в свою очередь, слышал от своего учителя Бориса Вольфовича Зона. В провинциальном театре юная актриса отчаянно полюбила немолодого, помятого жизнью, сильно пьющего артиста, в далеком прошлом – премьера труппы. Все вокруг были в шоке: «Ты с ума сошла? Погляди, он же опух от пьянки, рубашка несвежая, ногти грязные...» А она: «Бедный, даже ноготочки ему некому подстричь...» Пока любишь, не замечаешь недостатков, это же известно.
А как ты избавился от своего недостатка – бросил курить?
Понял, что без сигарет круто, гораздо лучше себя чувствуешь. Однако это уже было следствие, а основная причина – не мог заниматься хоккеем. Я довольно серьезно тренировался для «Легенды №17» (Фильм о легендарном нападающем сборной СССР по хоккею – Валерии Харламове. – Прим.ред.), сначала пытался курить в перерывах, но после этого выходить на лед было физически тяжело. И тогда я решил на время съемок обойтись без сигарет. А через три месяца понял, что не хочу снова начинать.
Как говорил герой Алексея Баталова в фильме «Москва слезам не верит»: «Какой-то ты положительный получаешься...»
Сам удивляюсь.
Тогда поговорим о недостатках, ведь они у тебя есть?
Пока да. Впрочем, мы над этим работаем.
Ты быстро на съемках сходишься с людьми? Ведь каждый раз новая команда, новые люди со своими характерами.
С хорошими людьми схожусь быстро. С другими предпочитаю не сходиться вообще, но они все же встречаются. Стараюсь не ругаться – я не конфликтный. Еще бывает, что прихожу в новую группу и вдруг сталкиваюсь с чьей-то агрессией. Потом выясняется, что человек наслушался про мой якобы тяжелый характер и решил заранее выставить такую оборону. В таких случаях я не реагирую, вскоре он сам успокаивается. «Да ты, оказывается, нормальный, — говорит. — А о тебе такие ужасы рассказывают...» Ну, значит, кому-то надо все это сочинять.
А на что ты резко реагируешь, что не прощаешь?
Хамство. Тогда отвечаю – и прекращаю отношения.
Я спросила про площадку, потому что вспомнила, как попала на съемки фильма «Духless», и ты был грустный, даже мрачный.
Это уже под конец съемок? Отлично помню ту смену. Мало того что я в театре на репетиции сломал руку, так меня еще и охватила жуткая паранойя: мне казалось, что я провалил роль, что все не годится. Сэмюэль Хоффман говорил: «На съемках обязательно наступает такой день, когда ты просыпаешься и понимаешь: все, что ты сделал, – полное дерьмо».
Как ты отдыхаешь?
Сплю, ем, читаю. Хожу в кино.
Какой из последних фильмов посоветуешь?
Из последних не знаю, а из предпоследних – «Артиста». Грандиозное кино и невероятная роль, мне бы такую.
У тебя друзей много?
У меня есть приятели, есть товарищи, их немало, и есть несколько друзей, причем почти никто из них не имеет отношения к театру и кино. Один из них хирург, другой юрист. Мне с ними очень интересно.
Твой герой в фильме «Духless» не говорит своему близкому другу вовремя правду и в итоге его теряет. Тебе случалось жалеть о том, что вовремя не позвонил, не сказал какие-то слова?
У меня было другое: я целый год не разговаривал с очень близким человеком. Был сильно обижен, может, даже не зря. Не звонил, не отвечал на звонки, избегал встреч, а потом вдруг понял: какой же я дурак! Я же взрослый человек, что я делаю? Зачем вычеркиваю из своей жизни близкого человека? Надо уметь прощать.
Когда тебе говорят, что ты красивый, ты как реагируешь?
Знаешь, в детстве я был очень пухлым, даже толстым, и к тому же страдал диатезом. До сих пор, скажу честно, живу с ощущением, что я толстый мальчик с красными щеками, поэтому не очень-то верю, когда слышу все эти слова. Не могу сказать, что они мне неприятны, но они меня смущают, и это, думаю, нормально.
Разговаривала Саша Гурьева
Благодарим ресторан More. Yachts & Seafood (Санкт-Петербург) за помощь в проведении фотосъемки.