Настоящая Рената Литвинова
Рената, давайте вернемся в 1994 год. Каким вам вспоминается то время?
Для русского кинематографа это был период «кооперативного кино»: на киностудиях бегали собаки, павильоны превратились в склады, киношники выпивали в буфетах. И вдруг я, выпускница сценарного факультета, получила предложение от Киры Муратовой поработать в ее картине в качестве актрисы. Я была счастлива! Сама себе написала монологи, и в 1994 году вышел фильм «Увлечения», за который я впоследствии получила много призов. Так началось наше многолетнее сотрудничество с Кирой.
Когда корреспондент VOICE задал вам вопрос о роли в «Увлечениях», вы ответили, что кинодебют был случайностью, а актер – профессия сложная. Все еще так считаете?
Скажем так, это было закономерной случайностью. Моментом судьбы. Не снялась бы у Киры, обязательно поработала бы с Балабановым, которого бесконечно любила. А профессию актера я действительно считаю очень сложной, зависимой от всего на свете – от сценария, оператора, возраста, от отношений всех со всеми, от внешности. Актер должен безупречно выглядеть, безупречно себя вести, быть соратником и еще быть при этом нервным, по-творчески безумным. Как это совместить?
Какими актерскими работами вы особенно гордитесь?
Мне нравятся все, сделанное вместе с Кирой Муратовой, с Лешей Балабановым, с Питером Гринуэем. И я горжусь своим режиссерским проектом «Последняя сказка Риты». Всегда хотела снять свой фильм. И дала себе зарок – сделать это до сорока лет! Я встречала так много людей, которые об этом мечтали, но так ничего и не сняли, именно сорокалетних. Как много их бродило по институту кинематографии, по студиям, по моей жизни. Они только говорили, но... Меньше всего я бы хотела повторить их опыт.
«Я обязательно сниму картину в жанре триллера». А эту мечту удалось осуществить?
Частично. Например, в «Богине» – фильм начинается именно так. Или в новелле, которую я написала для картины Киры Муратовой «Три истории». Она про маньячку Офелию, которая вообразила себя ангелом истребления. Триллер – очень выгодный киножанр: он повергает людей в состояние стресса, «раскрывая» их. Недаром говорят: «Если хочешь проверить суть человека – сделай ему плохо. И он предстанет перед тобой настоящим».
Сильно вы изменились за прошедшие 20 лет?
Мне кажется, люди вообще не меняются. Характер с возрастом может ухудшиться или в редких случаях улучшиться – и только. Я лично с годами покрываюсь шрамами в прямом и переносном смысле слова. Овладеваю смежными профессиями, например, операторским или фотоделом, рисую эскизы, картины, делаю коллекции одежды, еще играю в МХТ несколько ролей, хочу начать учить французский язык. Мозги – те же самые мышцы, их тоже надо тренировать – читать, чему-то учиться, влюбляться, вдохновляться, чего-то хотеть – не в материальном плане.
А что произошло с женщинами за это время?
Русские женщины по-прежнему красивые, душевные и опасные – эти качества неизменны. Есть те, которыми я, безусловно, восхищаюсь: Кира Муратова, Земфира, основательница первого хосписа в России Вера Миллионщикова, руководитель Института мозга Наталья Бехтерева. А вот кого я точно называть не буду, так это женщин-политиков. Они самые неуважаемые мною личности.
Ну а мир – он изменился?
Интернет, гаджеты, одиночество, ослабление мужчин, сегрегация... В воздухе висит страх, ощущение приближающихся войн и катастроф, включая экологические. Глобально мир почти не изменился в распределении «добро – зло», зло по-прежнему сильнее.
Вы явно не оптимист...
Я люблю побыть и оптимистом, и пессимистом, отдаваясь депрессиям до конца, но на очень короткий срок. Когда я закончила фильм «Последняя сказка Риты», провалилась в «черную дыру». Оставшиеся дела казались такими мелкими, что я позволила себе загрустить ненадолго.
Насколько критично вы к себе относитесь?
У меня в силу советского воспитания заниженная самооценка. И внешностью своей я была вечно недовольна и всегда над ней работала. Надо заметить, почти нет безнадежных внешностей. Если есть мозги, можно превратиться в красавицу.
А что вы вкладываете в понятие «красота»?
Слово «красота» для меня синоним слова «добро». Просто безупречность черт меня не завораживает. Я спрашивала многих выдающихся мужчин, что в их понимании значит красивая женщина. И все они отвечали: «Она должна быть доброй, любящей».
Многие считают вас манерной и эксцентричной. Это задевает?
Да ерунда все! Я даже не вглядываюсь в определение «манерность», оно уже клише. А уязвить меня можно, только обидев любимых мною людей.
Вот еще цитата из того интервью 1994 года: «Мы часто влюбляемся в тех, кто мало отвечает нашим требованиям». Научились с тех пор брать контроль над чувствами?
Я влюбляюсь в гениев. На меньшее я уже не согласна!
Что для вас означает быть счастливой?
Это когда есть ради кого жить, идти на прорывы-подвиги-поступки. Любовь – мое единственное оправдание в жизни, а смысл каждый себе назначает сам.