Эдвард Нортон о фильме «Бердмен», актерском тщеславии и риске
В пять лет американец Эдвард Нортон пленился театральной постановкой «Если бы я была принцессой» и тогда же поклялся, что станет актером. Тем не менее первую роль странного юноши, обвиненного в убийстве, в картине «Первобытный страх» ему удалось получить лишь в 29 лет. Зато попадание в образ получилось точное: неизвестному тогда Нортону достался заветный приз – «Золотой глобус», а вовсе не исполнителю главной роли Ричарду Гиру. С этого момента началось восхождение Нортона по лестнице славы. Достаточно вспомнить неонациста из «Американской истории Х», дилера из «25 часов» и рассказчика из «Бойцовского клуба».
Татьяна Розенштайн встретилась с Эдвардом Нортоном в отеле «Вилла Лагуна» на Венецианском побережье Лидо. Элегантный, стильный, в одежде излюбленных синих тонов, Нортон поначалу сидел съежившись и нервно попивал зеленый чай с медом. За Нортоном закрепился имидж актера-интеллектуала. Эдвард – выпускник Йельского университета. Свободно говорящий на нескольких языках, в том числе на японском, большой поклонник театра и артхаусного кино. Такой собеседник – задача не из легких. Однако уже через пять минут разговорился, особенно когда речь зашла о кино.
В последнее время тебя чаще увидишь в комедии, чем в драме. Почему?
Любой фильм – это работа и новый опыт, в этом для меня не существует особых разделений. Режиссер фильма, кстати, тоже не комик, а мастер классической драмы. Алехандро Гонсалес Иньярриту снял свою первую комедию, но она мало напоминает классический жанр. Это скорее интеллектуальный эксперимент, в котором много философии, в том числе и на тему славы и того, какой ценой она достается. Я играю нью-йоркского актера – высокомерного, раздражительного и чрезвычайно тщеславного. Мне нужно доказать бывшему супермену и коллеге из Голливуда, что Нью-Йорк – это моя среда и что здесь я лучше, умнее, богемнее его. Как назло, в каждом нью-йоркском баре автографы просят не у меня, а у него, а меня при этом даже не узнают. В конце концов мой герой плюет на формальности и путем наглой саморекламы решает перехватить лавры коллеги.
Так ты узнаешь себя в своем герое: Нью-Йорк, театр, интеллектуальные постановки?
Мои корни, несомненно, в Нью-Йорке, где я начинал работать на Бродвее и до сих пор с удовольствием там работаю. Однако в отличие от своего героя, шоу-бизнес не является для меня жизненным приоритетом. Помимо кино и театра у меня много других интересов. В кино я снимаюсь лишь тогда, когда роли мне кажутся действительно глубокими.
Чем же тебе был интересен Бердмен?
Бердмен – это не только супергерой, который приезжает из Голливуда в Нью-Йорк, чтобы поставить пьесу на Бродвее и вернуться в шоу-бизнес. Это дьявол-соблазнитель, который сидит в каждом из нас. Он пытается совратить нас для своих целей, обольщает, заставляет лгать и совершать нелепые поступки. Короче говоря, это наше «суперэго». Картина Иньярриту как раз посвящена путешествию «эго». «Эго» воспитывается в нас с детства, под его влиянием формируется наши амбиции и тщеславие.
Разве не становятся актерами, чтобы удовлетворить свое тщеславие?
В этом есть логика. Я довольно честолюбив. Но ведь актерство не является единственной профессией, чтобы выразить свое честолюбие. Можно стать по-настоящему честолюбивым ученым или политиком. Не думаешь же ты, что политиками становятся во имя спасения мира? Конечно, актеры и представители киноиндустрии обладают особенно большим и чувствительным «эго». Например, Иньярриту. Ведь и он взялся за тему, которая ему совершенно незнакома – «театральная среда Нью-Йорка». Откуда ему – мексиканскому режиссеру, представителю другой культуры – в ней разобраться? Но этот факт его не смутил и он прекрасно справился со своей задачей. Я до сих пор удивляюсь, как ему это удалось.
Что влияет на формирование «эго»? Как это было у тебя?
Общество, СМИ, а сегодня еще и социальные сети. Когда я был ребенком, то увлекался комиксами, тем же «Харви Бердменом», то есть прообразом нашего персонажа. Думаю, что комиксы и их герои явились причиной раздутого тщеславия у моего поколения. Например, я обожал все истории Франка Миллера. Ребенку ведь всегда хочется побыстрее повзрослеть. Создатели комиксов идеально это учли и манипулируют еще неразвитой детской психикой. Помню, как я с восторгом рассматривал картинки, которые изображали красивых, сексуальных женщин и сильных мужчин. Мускулистые ребята решали по-настоящему «мужские» проблемы. Но они искали решения не банальным повседневным путем, а с помощью волшебства и «суперсилы». Кто из нас – даже сейчас – тайком не мечтал бы ею обладать?
Однако настоящих супергероев ты так и не сыграл!
Точно, и даже если я начинаю, как герой, не исключено, что закончу полным неудачником, как в последнем фильме ...
Ты часто дерешься на экране ...
Лучше на экране, чем в жизни ...
... если вспомнить «Американскую историю Х», «Шулера», «Бойцовский клуб», «Красного дракона»...
И, увы, меня все время избивают. Правда самым болезненным оказался опыт в картине «25 часов». Мы снимали сцену, где Барри Пеппер должен был меня побить. В жизни Пеппер абсолютно безобидный человек. Но тут так размахался палкой, что, в конце концов, врезал мне по лицу и сломал нос. Случайно, конечно. Он потом страшно извинялся. Мне было очень больно и обидно. Я даже потерял сознание и видел звезды!
Как изменились твои взгляды с возрастом?
Я успокоился, стал циничнее, а также научился яснее распределять свои приоритеты.
Раньше меня беспокоила карьера, теперь больше интересуют отношения между людьми. Не пойми превратно, Голливуд и Бродвей по-прежнему являются моей жизнью и я отношусь к ним с большим увлечением, но это маленький замкнутый круг, а настоящий мир сложнее и шире. С годами я понял, что мир кино и его проблемы не так важны, как глобальные проблемы, происходящие в мире. У нас ведь тут не сектор Газа, здесь никто не погибает. Поэтому фильм – всего лишь фильм, а не жизнь и конец света. Если сегодня у меня нет интересных ролей, то я предпочитаю отдохнуть от кино и заняться более важными делами, чем сниматься в малозначительных проектах. Мне интереснее, например, помочь другим, поучаствовать в гуманитарных проектах. Сегодня меня мало заботят слава и популярность. Кино – это закрытый клуб, в котором я являюсь лишь временным членом. Кроме того, жизнь не состоит только из работы, в ней столько всего захватывающего.
Что, например?
Путешествия дают мне энергию, знания и новые мысли, помогают понять истину жизни. Но истины также открываются, когда проходишь через настоящую любовь, переживаешь горе или когда тебя окружают верные друзья.
Как же стоит прожить эту жизнь?
У меня есть девиз: «Хочешь чего-нибудь достичь, иди на риск!»