Актер Дуэйн Джонсон — бесстрашный рестлер и любящий отец
Вы снимаетесь в кино в течение последних пятнадцати лет, однако сначала вы стали рестлером — как это случилось?
Рестлерами были мои дед и отец. С тех пор как я родился, отец, как и дед, постоянно был в дороге: он кочевал по 300 дней в году. Когда он вернулся домой, я был 15-летним здоровяком под два метра и главным мужчиной в доме. А ему самому хотелось быть хозяином и моим отцом. Начались конфликты как у нас с ним, так и у них с матерью. Но мне повезло, что мой отец никогда не принимал наркотики и не бил маму. Он был алкоголиком, и он переборол этот недуг. Я единственный в нашей семье, кто окончил школу. Ушел из дома в 18 лет и начал зарабатывать игрой в футбол. С пятью ребятами мы снимали двухспальную квартиру, спали на грязных матрасах, но я ежемесячно посылал деньги родителям. После травмы я вернулся к ним, лег на диван и стал думать, что мне 24 года и у меня ничего нет за душой. В общем, я решил заняться рестлингом. Отец отговаривал меня: «Я был там, и посмотри, куда это меня привело! Неужели это то, чего ты хочешь в жизни?»
Но вы не послушались отца и вскоре стали звездой рестлинга, а чуть позже — звездой Голливуда. Что было труднее для вас?
Самоутвердиться в Голливуде было труднее даже при том, что моя карьера сложилась здесь более чем удачно.
Приходится ли вам трудиться, чтобы хорошо выглядеть?
А как же! Я встаю в 5:30 и тренируюсь час или больше. Я соблюдаю диету, так как в противном случае буду есть джанк-фуд. Только раз в неделю я позволяю себе пиццу и пончики, которые очень люблю. Но на мне это не отражается, так как я тренируюсь с религиозной одержимостью.
Вcкоре после рождения дочери вы сделали традиционную самоанскую татуировку на плече. Похоже, что отцовство напомнило вам о ваших собственных корнях?
Точно так. Моя дочь вдохновила меня на это, как никто. Я всегда очень гордился своим происхождением — я наполовину черный, наполовину самоанец — это коренное население островов Самоа в Тихом океане, часто они живут в Новой Зеландии и на Гавайских островах. Но только недавно мысленно объединил две свои половины в единое целое. Все тело моего самоанского дедушки было расписано традиционными татуировками. Я тоже захотел рассказать историю своей жизни с помощь языка татуировки. Но, оказывается, подобная татуировка также влияет на жизнь человека, и теперь я живу согласно эскизам, сделанным на моем плече. Их сделал большой мастер своего дела, соблюдая обряд, при котором меня окружали поющие и танцующие люди. Он также расспрашивал меня о моей жизни и долго думал перед тем, как сделать тот или иной завиток. Вся процедура продолжалась шестьдесят часов и включала в себя три сессии по двадцать. Один голливудский босс, испугавшись, что я могу сделать лицевую татуировку, кричал в телефонную трубку: «Что ты делаешь? Ты расстроишь свою карьеру!» Но я никому не дам трогать свое лицо.
Поговорим о фильме. Почему «Сан-Андреас»? Чем привлек вас сценарий? И что вы надеялись увидеть в фильме?
Сценарист Карлтон Кьюз, который написал «Остаться в живых» и новый сериал «Колония», обладает даром создавать персонажи, которые похожи на реальных людей, а не на символы. Сценарий «Сан-Андреаса» вселил в меня уверенность, что мы сможем снять масштабный и одновременно трогательный экшн. И что если мы все сделаем правильно, то он выдержит испытание временем. «Разлом», как, собственно, и «Титаник», — фильм-катастрофа, и хотя работа Джеймса Камерона — это классика, я хочу подчеркнуть, что этот жанр можно поднять на очень высокий уровень. Я очень люблю Кэмерона, и я думал о его фильме во время съемок нашего еще и потому, что их объединяет любовь. Именно это чувство двигало героями фильма в самые решительные моменты их жизни.
Действительно «Разлом» не только о землетрясении, но и о семье, и главное в характере вашего персонажа Рэя — то, что он отец и готов на все ради своей дочери.
Когда я читал сценарий, то радовался, что могу идентифицировать себя со своим персонажем — как мужчина, как муж, хотя и разведенный, и как отец, который пытается работать над отношениями со своей дочерью-подростком, хотя это не всегда получается. Она знает все на свете и не верит тому, что я ей говорю. Так что опыт взаимоотношений с моей дочерью помог мне найти подход к отношениям с Александрой Даддарио, которая играет дочь моего персонажа.
Вы, кажется, пережили одно из лос-анджелесских землетрясений?
К счастью, оно было небольшим, но мне все равно было очень страшно. Я знаю людей, которые пережили разрушительные землетрясения в Калифорнии, и они все с ужасом вспоминают об этом. Консультантами нашего фильма были ученые из университета Южной Калифорнии, которые уверили нас в том, что показанное в нашем фильме землетрясение и его последствия могут случиться на самом деле, к сожалению и ужасу.
В фильме «Геракл» вы снимались вместе с Ириной Шейк. Как общение с ней повлияло на ваше мнение о русских женщинах?
Ирина оказалась удивительной — такой красивой и обаятельной, что дух захватывало, и мы с ней стали друзьями. Другие русские женщины тоже отличаются своей красотой, а еще у них сильно развито чувство юмора. Когда они входят в комнату, все замолкают!
В фильме ваш персонаж делает все, что только можно, чтобы спасти свою дочь. А как насчет реальной жизни — что вы делаете, чтобы обеспечить безопасность своей дочери?
Все... И я сделаю все возможное и невозможное для нее, если ей будет угрожать опасность, как, собственно, любой отец.
А как насчет мальчиков? Ревнуете?
Ну, проблема состоит не в том, чтобы сохранить ее от парней, а в том, чтобы я не убил кого-то из них. (Смеется).