«Вежливенько побить, за руки держа»: какими были семейные традиции на Руси

Мужчина на Руси считался человеком, который властвовал над всеми домочадцами и в первую очередь над супругой. Авторитет главы семейства подкреплялся церковными канонами. Подчиненное положение женщины объясняли ее происхождением. «От мужа взята еси и той тобою да обладает, ты же в молчании повинися ему», — говорилось в «Слове Иоанна Златоустого о добрых женах».

Повиновение считалось добродетелью, которая проистекает из небесных законов: «Услышьте, жены, заповеди Божьи, и научитесь слушаться в молчании супругов своих!» «Венцом мужу» называли ту девушку, которая была доброй, трудолюбивой, скромной и никогда не спорила с благоверным. Считалось, что лишь с женщиной, которая «Богу и мужу угождает», жизнь проходила в «веселье и согласии».

Отношения в семье были похожи на иерархию в государстве. Царь считал страну своей личной вотчиной, а подданных независимости от их статуса — холопами. Так и любой, даже самый завалящий мужичок был уверен: дома он полновластный владыка, который имеет право карать и миловать жену. Это не могло не сказаться на обращении с женщинами: многие попросту издевались над женами.

До замужества жизнью девицы управляли родители: они принимали за нее все решения, подбирали жениха, сговаривались с его родственниками. После вступления в брак ответственность за женщину переходила к супругу: на все свои действия отныне она должна была получать его согласие.

Хорошая жена была обязана спрашивать своего «владыку» обо всем, в том числе о том, можно ли ей выйти на улицу. Большую часть жизни девушка проводила в доме — «убежище любомудрия». Считалось, что это мужчина может сталкиваться с трудностями, раздражаться, злиться. А вот его «второй половинке» следовало жить в тишине и спокойствии. Только так она могла достойно встретить своего «растревоженного» мужа, утешить, успокоить, разогнать тяжелые мысли и снова выпустить из дома уже в добром расположении духа.

Показывать себя народу девушки не могли, а вот мужчины с удовольствием демонстрировали гостям своих жен, особенно красивых. Обычно через слуг супруге подавался знак, чтобы женщина принарядилась и вышла к тем, кто нанес визит. Незнакомого мужчину было принято встречать в лучших платьях и стоять, покорно склонив в голову и избегая взглядов глаза в глаза.

Вот как описывал этот обычай голштинский посол Адам Олеарий, который в 1643 году нанес визит графу Льву Шляховскому: «К нам вышла его красавица-супруга в сопровождении служанки, которая несла водку. Сначала жена графа склонила голову перед мужем, потом передо мной. Велела налить чарку, пригубила ее и поднесла мне, и так до трех раз. После этого граф пожелал, чтобы я поцеловал его жену. Не будучи привычным к такому, я поцеловал ей только руку, однако граф добился, чтобы я приложился и к устам».

Обычай не покидать «убежище любомудрия» просуществовал долго. Например, купеческие дочери до XX века никуда не выходили. Исключением были традиционные ежегодные катания, где девушек, сидящих в санях, могли издалека рассмотреть молодые люди, подыскивающие себе жену. Но говорить с красавицами — ни-ни! Это можно было делать только в момент сватовства, когда в дом невесты приходил жених с родителями, и то не сразу.

У язычников секс считался богоугодным занятием, но после Крещения Руси всё изменилось: плотские желания объявили происками Сатаны, а целибат — «святым делом». Воздержание стало обязательным по пятницам, субботам, воскресеньям, церковным праздникам и во время постов. В итоге дозволялись постельные утехи лишь несколько раз в месяц. Да и в эти дни ограничений хватало: единственной допустимой, например, объявили миссионерскую позу.

«Наездницу» назвали «великим грехом» и вызовом «образу Божию»: за нее полагалось от трех до 10 лет покаяния. За «догги-стайл» приговаривали к 600 земным поклонам или отлучению от церкви, куннилингус карался тремя годами поста, прикосновение к половым органам супруги — тремя неделями, глубокие поцелуи — 12 днями. Хорошая жена, которая «угождала Богу» по всем правилам, фактически оставалась без секса.

И не только без него: мастурбацию тоже объявили злом. Считалось, что люди, которые ею занимались, предаются похотливым мыслям и тем призывают дьявола. Впрочем, жители Руси легко обходили все эти ограничения: они просто-напросто не рассказывали о «блуде» священникам на исповедях и продолжали жить, как им нравится. Но, конечно же, узнай кто о таких нарушениях, и репутация женщины оказалась бы погубленной навсегда.

Ни о генетической экспертизе, ни о рецессивном гене на Руси не слышали. Отцовство определяли просто — по внешнему сходству. Ребенок похож на родителя цветом глаз, волос и лицом? Значит, жена была верна и родила наследника от супруга. У мужа нос картошкой и светлые волосы, а сын — темноглазый и остроносый? Тогда женщину можно смело обвинить в прелюбодеянии и сурово наказать.

«Проучить» изменницу при помощи кулаков, палки или плетью считалось обычным делом. На мужчину, который обзавелся рогами, но не стал прибегать к побоям, смотрели косо, были даже регионы, где таких «мягкотелых» супругов ждало наказание. Но избиение было не самым страшным, ведь адюльтер являлся одной из немногих причин для развода. И куда потом деться женщине с ребенком? Часто от нее отворачивалась семья родителей — идти молодым матерям было просто некуда.

При этом нередко мужчины считали родными детей, зачатых совсем не ими. Так происходило в случае снохачества — кровосмесительных союзов, которые во многих областях Руси были обычным делом. Пары часто венчались в 15-16 лет, и девушка, переехав в дом к мужу, становилась любовницей его еще молодого отца. Снохач мог специально отправить сыновей на промысел, чтобы его развлечениям никто не мешал, и добиться от невестки своего не подарками, так побоями. В итоге на свет появлялись малыши, похожие на мужчину, а значит, и на его сына.

Но мало родить похожего на мужа ребенка: младенец еще должен быть здоровым. Это требование понятно: больной или увечный член семьи становился обузой для всех остальных. Но опасными для новорожденного были не только физические недостатки, приводящие к немощи. Заметные родимые пятна, альбинизм — к таким вещам относились как к проискам нечистой силы, которая пометила ребенка. Считалось, что вскоре на всех его родственников обрушатся многочисленные невзгоды.

Нередко родители избавлялись от таких детей: оставляли в лесу, подкидывали тайком в скудельницы — общие могилы, где хоронили утопленников и замерзших людей, чье имя так и не смогли установить. Бывало и так, что матери намерено «засыпали» младенцев: клали на ночь рядом с собой на кровать, наваливались ночью грудью и таким образом душили. Это никого не удивляло: подобные несчастные случаи были на Руси обыденностью. И поди, разбери, специально это сделала женщина или нет.

В «Домострое» говорится, что если «муж жены не учит, то он о своей душе не радит» и будет погублен — и не один, а со всем домом. А вот в семье, где супруг наказывает женщину «с любовью», «всё будет споро и всего будет полно». Этому вторят народные «мудрости»: «Бей жену в младости, покой будет при старости», «Чем бабу бьешь больнее, тем щи вкуснее».

Путешественники-иностранцы иногда утверждали, что женщины на Руси не мыслили себе семейную жизнь без физических наказаний. В «Записках о московитских делах» Сигизмунд Герберштейн, например, рассказывал о немецком кузнеце, который взял в жены русскую девушку, а та обвинила его в нелюбви: «Ни разу не ударил, не мила я тебе!» Впрочем, судя по количеству судебных дел, в которых женщины жаловались на издевательства со стороны супругов, не так уж они и любили «ученье».

«Домострой» в подробностях описывает, как следует наказывать жену. Делать это надо так, чтобы «люди бы того не ведали и не слыхали». Суровость кары должна зависеть от провинности, и в любом случае мужчинам советовали супругу «плеткою вежливенько побить, за руки держа». Сейчас эти строки могут испугать, но для наших предков, как ни странно, наставления были весьма гуманными. Мужчины имели обыкновение совсем не «вежливенько» избивать женщин всем, что попадет под руку, вместо того, чтобы наказывать их «без гнева», чтобы было «больно, но разумно».

В старых челобитных родители, забирающие искалеченных дочерей домой, жалуются: муж имывался так, что «от того удара жилы и персты сволокло крюком, никакие работы работать не может», или «хотел убить полением до смерти». Вряд ли это хоть кто-то мог счесть проявлением любви.

За что же мужчины «учили» женщин? По словам Олеария, поводом иногда становились «непристойные и бранные слова, с которыми жена обращается к мужу». Случалось и так, что девушки «навлекали на себя подозрительность чрезмерной любезностью к чужим мужьям и парням». «Очень часто все эти причины встречаются у русских женщин одновременно», — добавлял немец.

Вот только судебные документы говорят о том, что всё это далеко от действительности. Очень часто там фигурируют формулировки «бил и мучил без вины». Например, ревнивцы нередко приставляли к женам шпионов из числа служанок и холопов, а те, желая заслужить милость хозяина, говорили то, что он хотел услышать. Часто над женами издевались годами, чтобы заставить их уйти в монастырь: если девушка принимала решение служить Богу, то ее супруг имел право вступить в брак повторно.

О «поучении с любовью» оставалось только мечтать: гораздо чаще женщин колотили просто для того, чтобы самоутвердиться за счет их бесправия. Вкусные щи или нет, мужчин не волновало. Скорее, они руководствовались принципом: «Убью и застегаю до смерти, яз над нею волен». Иногда действительно доходило до убийства, и не всегда преступника наказывали. Например, если выяснялось, что женщина действительно изменяла, мужчину могли просто выпороть кнутом и отпустить.

Нельзя сказать, что в Европе нравы сильно отличались. В зарубежных трактатах, например, существовало «правило большого пальца», регламентирующее толщину палки, которой дозволялось бить супругу. Точно так же женщинам предписывалось молчать и повиноваться. Нам остается только порадоваться, что некоторые «традиционные ценности» ушли в прошлое, и надеяться, что они никогда не вернутся даже в отдельно взятую семью.

Фото: Getty images, Legion media