Тонька-пулеметчица: как деревенская девчонка стала нацистским палачом

Произошло это случайно. В первом классе учительница спросила фамилию девочки, а та, смутившись, не смогла выдавить из себя ни слова. Другие дети, вспомнив, что отца Тони зовут Макар, закричали: «Да Макарова она, Макарова!» Так девочку и записали, а потом новая фамилия перекочевала в ее паспорт и комсомольский билет. Мать и отец, узнав об этом, махнули рукой: Макарова так Макарова.

Особого рвения к учебе Тоня не выказывала. Точные науки не жаловала, а вот историю и географию обожала. Любила исторические фильмы: кумиром девочки была Анка-пулеметчица из «Чапаева». Иногда Тоня представляла себя такой же отважной воительницей: придут враги, а я их из пулемета! Ни один не пройдет!

Последние два класса девочка заканчивала в Москве. После школы поступила в училище, потом — в медицинский техникум: Тоня хотела стать врачом, чтобы помогать людям. Когда началась война, девушка отправилась на фронт одной из первых — в 1941 году. Сначала была буфетчицей, затем ее перевели в санитарки.

А потом девушка попала в «Вяземский котел» — ад, где погибли сотни тысяч людей. Тоня сбилась с ног, перевязывая раненых. Сумела спрятаться в лесу, но вскоре ее захватили немцы. В группе пленных вместе с Тоней оказался один из немногих выживших сослуживцев — Николай Федчук. Поняв, что он планирует побег, Антонина упросила мужчину взять ее с собой. Согласился он, когда девушка пообещала стать его «походной женой».

Побег удался, и Тоня с Николаем еще несколько месяцев скитались по округе, пытаясь выбраться из окружения. Дошли до родного села Николая, и там выяснилось, что Федчук женат и дома его ждут супруга и дети. «Теперь каждый сам по себе», — объявил мужчина. Тоня валялась у него в ногах, умоляла не прогонять ее, но Николай был непреклонен: нечего любовнице мозолить глаза законной супруге.

Из деревни Тоню вскоре выгнали: девушка, решив, что помощи можно добиться только одним способом, начала приставать к мужчинам, предлагая им себя, что раздражало женщин. Макарова какое-то время ходила из села в село, но нигде ей не удавалось найти приют надолго. В конце концов она оказалась в поселке Локоть в печально известной Локотской республике, созданной коллаборационистами, решившими, что лучший способ выжить — сотрудничать с немцами.

На какое-то время Макарову пустила к себе в избу одна из локотских жительниц. Но платить Тоне было нечем, лишний рот хозяйку не радовал, и через несколько дней она выставила Макарову на улицу. Там Тоню и арестовал патруль. У девушки было только одно желание: выжить любой ценой. Она принялась ругать советскую власть, и тогда немцы предложили Тоне вступить во вспомогательную полицию. Макарова согласилась, после чего ее накормили, напоили и... изнасиловали.

Какое-то время Антонина просто работала в полиции, в том числе и «обслуживая» мужчин в постели. Но вскоре ей предложили роль палача: никто из деревенских не хотел расстреливать односельчан, Тоня же была «пришлой». Девушка согласилась. Некоторые историки считают, что к тому времени из-за увиденного в боях при Вязьме, предательства Федчука и постоянного насилия Макарова сошла с ума и утратила представления о добре и зле.

Обер-бургомистр выделил Антонине пулемет «Максим» для исполнения приговора: так странно и извращенно преломилась в реальной жизни мечта девушки быть похожей на верную подругу Чапая. Первый раз Тоня не смогла стрелять: немцам пришлось напоить ее как следует водкой. На следующий день она узнала, что теперь стала официальным палачом с окладом 30 немецких марок и собственной комнатой. Прямо в ней Антонина и хранила пулемет.

Второй раз алкоголь не понадобился: Макарова справлялась со своими «обязанностями» безо всяких стимуляторов. К жертвам никаких чувств не испытывала: это не друзья или родственники, а чужие люди.

Приговоренных выводили из тюрьмы, выкатывали пулемет, по команде Тоня опускалась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока все не падали. Спокойно ходила между тел, проверяя, нет ли кого живого. Если находила раненых, добивала их выстрелом в голову, а потом отправлялась чистить оружие в караульную. Как-то во время казни один из парней крикнул, глядя в глаза Тоне: «Больше не увидимся. Прощай, сестра!» — но и это оставило ее равнодушной. Женщины, старики, дети — Макаровой было всё равно.

Беспокоило ее совсем другое. Зачем одежда мертвым? Не нужна, но не пропадать же хорошим вещам! До расстрела не снимешь, а после будет вся в дырах и пятнах крови. Обидно, но что поделать — сойдет и такая. По ночам Тоня нередко приходила к тюрьме и подолгу пристально глядела на заключенных: выбирала, что с кого снимет. Приносила домой, наваливала пальто и ботинки горой на пулемет. Как-то к ней зашла знакомая, не знающая, чем занимается Антонина в полиции, и сразу же убежала в ужасе, увидев дуло, торчащее из-под окровавленного тряпья.

Вечера Макарова проводила в местном музыкальном клубе. Пила так, что диву давались самые опытные алкоголики. С женщинами не общалась, уходила всегда с мужчинами — полицаями или немецкими солдатами. Нередко брала с них деньги за секс. Начала наслаждаться своей властью — перед заключенными прохаживалась, размахивая плеткой. По округе поползли слухи про палача Тоньку-пулеметчицу. Партизаны даже объявили на нее охоту, но добраться до Макаровой так и не успели.

Жизнь Антонине, как ни странно, спасла ее неразборчивость. Девушка заразилась сифилисом, и ее отправили лечиться в тыловой немецкий госпиталь: так Тонька-пулеметчица избежала столкновения с красноармейцами, освободившими Локоть. В тылу Макарова закрутила роман с немецким поваром-ефрейтором, который тайно вывез ее в Польшу. Там его убили, а Антонину отправили в концлагерь в Кёнигсберге, который в 1945 году освободили советские солдаты.

Историки до сих пор спорят, что произошло дальше. Одни говорят, что Макарова украла чужой военный билет и выдала себя за другую женщину. Другие — что она ничего не скрывала и назвалась собственным именем: никто ведь не знал, как на самом деле зовут Тоньку-пулеметчицу, а свидетелей, которые могли бы рассказать, кем раньше была узница, остались далеко на Брянщине.

Как бы то ни было, Макарова устроилась на работу в передвижной госпиталь. Познакомилась там с молодым сержантом Виктором Гинзбургом, который уже через несколько дней предложил ей выйти замуж. Антонина согласилась и, конечно же, взяла фамилию мужа.

Молодые перебрались в Лепель в Белорусской ССР. Антонина родила двух дочерей, устроилась на работу в швейный цех Лепельского промкомбината, дослужилась до контролера качества продукции. Была там на хорошем счету: нередко ее снимок оказывался на доске почета. С людьми близко не сходилась, на праздниках не пила: боялась, что может сболтнуть лишнее.

Первые десять лет Антонина всё ждала стука в дверь, а потом расслабилась. «Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили», — говорила потом женщина. Да и не считала она случившееся особым грехом: надо же было как-то выживать.

И Антонина, и ее муж пользовались уважением: оба были награждены медалями и орденами, их фотографии висели в местном музее. Макарова нередко посещала школы: рассказывала детям, как страшно было воевать и как важно любить Родину. Ни одна душа не догадывалась, кем на самом деле была любящая жена и мать, уважаемая работница и почетный ветеран.

Искать Тоньку-пулеметчицу начали сразу после освобождения села Локоть. Однако толком про нее никто из очевидцев рассказать ничего не мог: на вид лет 20, волосы темные, вроде как из Москвы. Нередко вспоминали взгляд — тяжелый и пронзительный. Многие плакали и говорили, что женщина-палач снится им каждую ночь в кошмарах.

30 лет дело то отправляли в архив, то извлекали оттуда, поймав очередного предателя, служившего немцам. Помог случай: удалось задержать начальника локотской тюрьмы Николая Иванина. Тот сразу рассказал всё, что знал. Сообщил и о пулеметчице-убийце, с которой у него был роман: зовут, мол, Антонина Макарова. Сотрудники госбезопасности бросились проверять всех женщин с этим именем и подходящим возрастом. На Гинзбург не вышли, ведь рассматривали только тех, у кого имя Антонина Макарова стояло в свидетельстве о рождении, а Тонька-пулеметчица была по этому документу Панфиловой.

И снова помог случай: брат Антонины, выезжая за рубеж, в анкете указал, что у него есть сестра Антонина Гинзбург, в девичестве Макарова. Так Антонину и нашли. Привезли трех свидетельниц, и все они опознали женщину, служившую у нацистов палачом.

В сентябре 1978 года Антонину арестовали. Увидев людей в форме, она сразу всё поняла. Вела себя спокойно: не кричала, не плакала, не пыталась доказать, что ее с кем-то спутали.

Следователи боялись, что в СИЗО Антонина покончит с собой, и даже посадили к ней женщину-«наседку». Та, впрочем, осталась без работы: ни утешать Гинзбург, ни следить за ней необходимости не было. Бывшая Тонька не беспокоилась о своей судьбе: она была уверена, что больше трех лет ей не дадут. Сетовала, что придется переезжать из города, к которому уже привыкла. Жаловалась на зрение. На допросах без волнения отвечала на все вопросы. Потрясенным следователям объясняла: мол, а что такого-то, война же была, разве можно меня за нее наказывать. Когда ее привезли в Локоть, не понимала, почему в нее плюют местные жители.

С семьей Антонина общаться не хотела. Муж Виктор метался по инстанциям: не зная, за что арестована жена, он пытался добиться ее освобождения. Написал жалобу Брежневу и в ООН, подключил к делу русскую диаспору Израиля — и в прокуратуру Лепеля начали писать иностранные правовые организации. Следователям пришлось рассказать Виктору правду и показать признания жены. После этого мужчина, все родные которого были убиты карателями, поседел за одну ночь.

20 ноября суд счел вину Антонины в убийстве 168 человек доказанной. Историки уверены, что жертв было гораздо больше — около 1500 партизан и местных жителей, однако восстановить все их имена не удалось. Тоньку-пулеметчицу приговорили к расстрелу. Виктор, услышав это, разрыдался. Антонина осталась спокойна. Вернувшись в камеру, она в тот же день принялась подавать прошения о помиловании в ЦК КПСС и другие инстанции. Все они были отклонены. В шесть часов утра 11 августа 1979 года приговор был приведен в исполнение.

Виктор и его дочери не стали переезжать из Лепеля. Их не травили: жители города понимали, что родные Антонины не знали, кем она была. В СССР дело Тоньки-пулеметчицы стало последним крупным случаем расследования измены Родине в годы Второй мировой войны и единственным, в котором фигурировала женщина-каратель.

Эксперты до сих пор спорят, кем же была Антонина. Одни говорят, что она хотела убивать и, представься ей случай стрелять во врагов, то делала бы это с не меньшим пылом. Другие считают, что в Макаровой жили две личности, и в Локте одна из них взяла верх. Мы вряд ли узнаем, как всё обстояло на самом деле, но одно известно точно: Тонька-пулеметчица стала женщиной, которая убила едва ли не больше всего людей в мире и лишь по чистой случайности понесла за это наказание.

Фото: Getty images, ТАСС, Legion media