Стыд и срам: за что в СССР травили Корнея Чуковского

Заключить брак христианка и иудей по законам Российской империи не могли, однако Левенсона это не смущало — по крайней мере, те несколько лет, которые он жил с Екатериной. Но вскоре Эммануил обзавелся «правильной» женой и бросил неофициальную супругу и двоих детей, родившихся за это время.

Из гимназии Колю Корнейчукова отчислили в пятом классе — сказался циркуляр о «кухаркиных детях». Мальчик занимался своим образованием сам: каждую свободную минуту читал книги. Времени, впрочем, оставалось не очень много: Коля разносил газеты, клеил афиши и хватался за любую подработку.

С 1901 года Николай начал писать статьи в «Одесских новостях» — тогда-то и появилось новое имя, ставшее после революции официальным. В 1903-м он оказался единственным человеком в редакции, знающим английский язык: Чуковский освоил его по самоучителю. Так юноша стал корреспондентом газеты в Лондоне, соблазнившись зарплатой, обещанной издателем: 100 рублей казались парню огромной суммой.

Первое время деньги и правда присылали, однако спустя несколько месяцев они начали приходить через раз. Беременную жену Чуковский отправил обратно в Одессу, а вскоре вернулся туда и сам. К тому времени он уже знал язык в совершенстве, успел поработать переписчиком каталогов в Британском музее и прочитать в оригинале всего Диккенса и Теккерея.

Из Одессы семья перебралась в Петербург. Чуковского захватила революция: он дважды посетил броненосец «Потемкин», передавал письма восставших моряков их родным, издавал сатирический журнал «Сигнал». После четвертого выпуска Чуковского арестовали за «оскорбление Величества», однако знаменитый адвокат Оскар Грузенберг добился оправдания Корнея, остроумно объяснив, что высмеивает царя не публицист, а прокурор.

Речь защитника Чуковский включил в свою книгу «Как я стал писателем»: «Представьте себе, что я рисую... Ну, предположим, осла. А какой-нибудь прохожий ни с того ни с сего заявляет: это прокурор Камышанский. Кто оскорбляет прокурора? Я ли, рисуя осла, или тот прохожий, который позволяет себе утверждать, будто в моем простодушном рисунке он видит почему-то черты уважаемого нами судебного деятеля? Дело ясное: конечно, прохожий. То же происходит и здесь. Что делает мой подзащитный? Он рисует осла, дегенерата, пигмея. И Пётр Константинович Камышанский имеет смелость утверждать всенародно, будто это священная особа Его Императорского Величества, ныне благополучно царствующего государя императора Николая Второго».

В 1906 году Чуковский с женой и детьми перебрался в дачный поселок Куоккала. Там Корней прожил 10 лет, непрерывно работая. В литературной среде он вскоре стал широко известен как литературный критик, публицист и исследователь поэзии и прозы.

Благодаря Чуковскому мы знаем четверть стихов Некрасова, которые не публиковались в царской России из-за цензуры. Чуковский редактировал собрание сочинений Оскара Уайльда, переводил Уолта Уитмена, рассказывал о творчестве Чехова, Достоевского, Блока, Толстова, Ахматовой и Слепцова. Как критик он отличался от коллег: ниспровергая авторитеты, Чуковский умел сделать так, чтобы читатель открыл для себя таланты описываемого автора и стремился больше узнать о «площадном Маяковском» или «благочестивой молитвеннице Ахматовой».

«Я написал двенадцать книг, и никто не обратил на них никакого внимания. Но стоило мне однажды написать шутя "Крокодила", и я сделался знаменитым писателем. [...] Боюсь, что на моем памятнике, когда я умру, будет начертано "Автор "Крокодила"". А как старательно, с каким трудом писал я другие свои книги! [...] Сколько забот о стиле, композиции и о многом другом, о чем обычно не заботятся критики!... Но кто помнит и знает такие статьи! Другое дело — "Крокодил". Miserere", — сетовал Чуковский.

Он оказался прав: в памяти большинства Чуковский остался прежде детским сказочником. И за это же он и столкнулся в СССР с травлей.

Стихи и сказки Чуковский сочинял для своих детей. «Крокодил» появился, когда он развлекал больного сына. Для своей музы — младшей дочери Мурочки — он придумал доктора Айболита, который способен спасти кого угодно: девочка страдала костным туберкулезом, постоянно испытывала сильную боль, и отец часами сидел рядом с ней, сочиняя разные истории. Опубликовать детские произведения, которые сам Чуковский не воспринимал всерьез, его убедил Маршак.

Все сказки Чуковского словно преследовал злой рок: сначала их хвалили и публиковали огромными тиражами, а потом в каждой находили политический подтекст и высмеивание советской власти. Считается, что травлю Чуковского начала Надежда Крупская, раскритиковавшая «Крокодила» в 1928 году, однако началось всё гораздо раньше — с «Мухи-Цокотухи».

Впервые «Муха-Цокотуха» была опубликована в 1924-м. Но когда в следующем году издатель решил ее перевыпустить, то получил от Гублита отказ. В ведомстве объяснили, что сказка является антисоветской: Комарик — это переодетый принц, Муха — принцесса, а именины и свадьба — «буржуазные праздники». Чуковский был возмущен: «Этак можно сказать, что Крокодил — переодетый Чемберлен, а Мойдодыр — переодетый Милюков». Он почти угадал: впоследствии «Крокодила» назовут «аллегорическим описанием корниловского мятежа».

Но раньше Крокодилу Крокодиловичу и доблестному Ване Васильчикову досталось от Надежды Крупской: в 1928 году в «Правде» вышла ее статья «О "Крокодиле" Чуковского». Крупская возмущалась, что советские дети и так мало знают о жизни животных, а из произведения вместо «рассказа о жизни крокодила ребята услышат о нем невероятную галиматью».

Смешались в кучу кони и люди: Крупская писала, что народ в сказке изображен трусливым и визжащим от страха, быт крокодильей семьи выглядит мещанским, а статья Чуковского про Некрасова пересыпана похвалами, но сквозь них «прорывается ярко выраженная ненависть» к поэту. «Я думаю, "Крокодил" ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть», — говорилось в заключение статьи жены вождя народа.

Чуковский был раздавлен: в своем дневнике он писал, что после обвинений Крупской чувствовал себя плохо не только морально, но и физически. Он незамедлительно написал ответ Надежде Константиновне, отрекаясь от старых сказок и обещая уделять больше внимания идеологической составляющей в новых произведениях. Потом он пожалел о своем послании: спустя 30 лет он назвал его «малодушным поступком» и ужасной ошибкой.

Попытка покаяться не помогла: сказки Чуковского продолжили критиковать. На «Мойдодыра» обрушились за оскорбление пролетариата: нельзя, мол, читать детям строки «а нечистым трубочистам стыд и срам» и в то же время убеждать их, что любая работа важна и почетна. «Собачье царство» назвали пасквилем на современную действительность: в сказке пес-самодержец Уляляя Восемнадцатый перевоспитывал мальчишек, издевавшихся над собаками, кормя их объедками.

«Тараканище» давал «неправильные представления о мире насекомых». «Приключения Бибигона» не соответствовали задачам коммунистиче­ского воспитания: «Нелепые и вздорные происшествия следуют одно за другим... [...] Дурная проза чередуется с дурными стихами...» Появилось понятие «чуковщина»: само имя писателя стало ругательным.

Чуковский попытался сочинить идеологически выдержанную историю. В 1942 году в сказке «Одолеем Бармалея!» он пытался на понятном детям языке рассказать о войне и фашизме. И даже успел поверить, что всё получилось: Гослитиздат включил отрывок «Бармалея» в антологию советской поэзии к 25-летию Октябрьской революции, а писателя внесли в список претендентов на Сталинскую премию.

Однако в 1943-м Сталин лично вычеркнул произведение из антологии. В 1944 году вышла статья «Пошлая и вредная стряпня Чуковского», где говорилось, что сказка «способна исказить в представлении детей современную действительность». Не понравились рецензенту и котята, летающие на бомбардировщиках: «Когда автор захотел связать излюбленные им образы с событиями всемирно-исторического значения, путаница получилась совсем нехорошая».

Дело, конечно, не в котятах. По сюжету в решающей бой Айболитии с Бармалеем вмешались жители Чудославии, и победа над врагом была одержана благодаря им. Такого изображения роли союзников, разумеется, никто стерпеть не мог.

В 1962 году «Детгиз» начал подготовку сборника пересказов библейских текстов для детей: школьники, оказавшись в музее, не понимали религиозных сюжетов и спрашивали, почему на картинах так много матерей с младенцами. Книгу решили сделать по образцу «Легенд и мифов Древней Греции», работу над ней поручили Чуковскому. Бога он заменил на волшебника Ягве, и в январе 1968 года книга была подписана в печать. Но до читателей она так и не дошла: в ЦК «советскую Библию» объявили «подарком сионистов» и запретили выпускать.

Сборник «Веселая колхозия», который Корней Чуковский обещал создать, отрекаясь от своих сказок, так и не появился, да и вряд ли он всерьез собирался взяться за него. Последней детской книгой писателя стали «Приключения Бибигона», вышедшие в 1945 году. В 1969 году Чуковский скончался. А в 2020-м — в очередной раз стал самым издаваемым детским автором России. Стихи, которые в СССР сочли вредными, пережили Союз и до сих пор остаются любимыми у миллионов россиян.

Фото: Getty images, Legion media, East News, Е. Таиров/ТАСС, Владимир Савостьянов/ТАСС, Архив/ТАСС, И.Савинова/ТАСС