«Я ел только живых»: история острова каннибалов в СССР

Жертвами этой тактики становились разные люди. Жительница сибирской деревни Назино Феофила Былина, в чьей избе был в то время организован заезжий двор, вспоминает, как спросила одного из парней, как он сюда попал. «Был студентом в Москве. В выходных пошел в гости к тете-москвичке. Дошел до ее двери, постучался, но не успела тетка открыть, как меня схватили. Я был арестован как не имеющий при себе паспорта», — ответил он.

Таких историй было много. Шофер Владимир из Москвы выскочил за сигаретами без документов. Муромчанка Мария приехала в столицу купить мужу костюм и попала в облаву. Ученика слесаря Григория задержали, когда он ехал с путевкой на лечение в Москву. На Назинский остров попали даже два сына томского прокурора. Им, впрочем, повезло: отец нашел парней и увез домой.

Но собрали в тайге не только случайных прохожих: вместе с нарушителями паспортного режима привезли уголовников и осужденных, и, когда началась битва за выживание, это сыграло свою печальную роль.

Прибытия переселенцев никто не ждал: когда в комендатуре села Александровское получили телеграмму, анонсирующую их появление, чиновник ответили, что принять людей не смогут — для них нет ни жилья, ни продовольствия. Ответ из Новосибирска был коротким: «Три тысячи отбыли в ваше распоряжение. Через неделю встречайте еще три». После совещания в Александровском решили: людей отправят на небольшой остров, расположенный посреди Оби. Тюрьма из него получалась отличная: с обеих сторон до берега расстояние составляло минимум по километру, так что сбежать было практически невозможно.

До острова добрались не все пассажиры: первые смерти начались еще на баржах. Места и еды не хватало, рецидивисты избивали обычных горожан и отбирали у них продукты. В день высадки на сушу вытащили около 40 тел и свалили их в кучу. Закапывать сразу не стали, и под солнцем пришли в себя восемь человек.

Люди попали на остров в одежде, в которой их задержали во время облав: в весенних вещах, некоторые босиком. После первого погожего дня началось похолодание, но никакого убежища не было: лишь три палатки для больных тифом и еще одна для раздачи питания. Голодные и истощенные, переселенцы бродили по острову либо жгли костры. Некоторые, засыпая, падали в них и потом умирали от ожогов.

Но самое страшное: продовольствия им не привезли. Его доставили только на четвертый или пятый день, до этого люди питались тем, что могли найти: гнилушками, корой и мхом. Получив ржаную муку после первого завоза продуктов, переселенцы бежали к реке и разводили болтушку. Посуду не выдали: делали это в шапках, рукавах пиджаков и штанинах брюк. Были и те, кто набрасывался на сухую муку — они задыхались и умирали от удушья.

В первый день возле пункта раздачи образовалось столпотворение, и охранники открыли по заключенным стрельбу. В дальнейшем систему поменяли: всех разделили на бригады и общую пайку выдавали так называемому бригадиру. В них, как правило, выбивались уголовники, которые съедали всё сами.

Преступники объединялись в шайки, которые вели на острове охоту на остальных: отбирали одежду, выдергивали золотые зубы. За одну коронку охранники давали коробок спичек или газетные листы для самокруток, два зуба или более-менее новое пальто меняли на пачку махорки или полбулки хлеба.

Вскоре началось людоедство: сначала изредка, а потом в угрожающих размерах.

Сохранилась стенограмма разговора с одним из назинских каннибалов, которого взяли с поличным.

— Вы правда ели человеческое мясо?
— Не, неправда. Я ел только печенку и сердце.
— Расскажите, как вы это делали.
— Очень просто. Как шашлык делают. Из прутиков делал шампурчики, нарезал кусочками, нанизывал на шампурчики, поджаривал на костерке.
— А у каких людей вы добывали себе мясо? У живых или у мертвых?
— Зачем же у мертвых. Это ж падаль. Я выбирал таких, которые уже не живые, но еще и не мертвые. Видно же, что доходит, через день-два всё равно дуба даст. Так ему ж легче умереть будет...

Феофила Былина из села Назина рассказывает о встрече с поселенкой, у которой на Острове людоедов отрезали, зажарили и съели икры. 40-летняя женщина, выглядевшая древней старухой, обматывала ноги тряпками: они постоянно мерзли. Еще одно из воспоминаний Былиной: «Рассказывали, что накануне разбирательства с женой начальника ей отрезали груди дошедшие до людоедства заключенные, и она сошла с ума».

Женщины на острове часто становились жертвами каннибалов. Падчерица сосланного Вера Панова пересказывает слова отца: в лагере копали землянки, и выходить из них девушкам и детям было опасно. Женщинам отрезали груди, подростков и малышей воровали, чтобы съесть.

Холод, голод, болезни и убийства — смертность на острове только росла, даже трупы не успевали закапывать. Началась эпидемия дизентерии. После этого сильных и здоровых начали эвакуировать: заводили на баржу, отвозили на 100 километров и высаживали на берег осваивать тайгу. Первые переселенцы прибыли на остров в мае, в августе эвакуацию завершили. По самым оптимистичным подсчетам за четыре месяца выжить из шести тысяч человек смогли около 2200 заключенных.

Назинская трагедия осталась бы неизвестной, не вмешайся инструктор Нарымского окружного комитета партии Василий Величко. В июле 1933 года он опросил десятки причастных к организации лагеря, а также записал показания жителей села. Свой доклад Величко отправил по трем адресам, в том числе в Москву — Сталину. Начавшееся расследование подтвердило большинство фактов из письма, после чего все материалы были засекречены.

Жители Назина стараются сохранить память о трагедии. В селе на пожертвования построена церковь, посвященная невинным жертвам ГУЛАГа, каждый год в июне к кресту на острове приносят цветы. Не всегда это удается сделать — остров часто заливает вода, и, возможно, скоро он совсем исчезнет. Но в истории страны Смерть-остров останется навсегда – как одна из самых страшных ее страниц.