«Убил возлюбленную»: что не так с тем, как СМИ говорят о насилии над женщинами

Предание таких случае огласке очень важно. Статистика — это сухие цифры. Противники закона о домашнем насилии нередко говорят, что от него гибнут «всего-то 200 человек в год», потому и нет смысла перекраивать правовое поле для предотвращения таких случаев. Эксперты, настаивающие на принятии законодательной новеллы, проводят собственные исследования и сообщают о большем числе жертв. Но достаточно почитать о том, как были убиты Саша Мур или Вера Пехтелева, чтобы стало понятно: неважно, пять человек погибло, пятьсот или пять тысяч, — это надо остановить.

Но едва ли не в половине случаев освещаются убийства и изнасилования женщин так, что складывается впечатление: пострадавшие виноваты сами. О том, как СМИ рассказывали о деле Дианы Шурыгиной, можно написать роман. Девушка превратилась в эталонную злодейку: сама пошла, сама выпила, испортила мальчику жизнь, сделала себя имя на ток-шоу. Даже ее имя стало стигмой, клеймом. Спустя два года, в 2018-м, «Комсомольская правда» выпустила материал об изнасилованной дознавательнице из Уфы: ее-де еще «в школе МВД прозвали Шурыгиной в погонах».

Эксперты уже стерли языки, говоря о недопустимости виктимблейминга и его вреде для всего общества. Но вот в сентябре 2021 года муж убивает Сашу Мур — и снова раз за разом выходят новости и статьи, в которых говорится об одном и том же.

В 2018 году после убийства Татьяны Страховой портал «Дни.ру» «попытался разобраться», что же «привело к трагедии». «Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) погибшей девушки наводит на определенные размышления. Таня Страхова оказалась не столь невинной, как могло показаться на первый взгляд», — так автор материала начал статью. Далее описываются снимки: на одном девушка в нижнем белье, на другом — с бутылкой вина в руке, на третьем — с фалломитатором. «Можно предположить, что Татьяна вела достаточно фривольный образ жизни», — заключает журналист. И добавляет, что девушка могла жить в квартире с бывшим парнем, «имеющим психологические отклонения и употребляющим наркотики», чтобы его провоцировать.

Строки в конце: «Ничто не может оправдать убийства, совершенного с особой жестокостью, и последующего надругательства над телом. Приносим соболезнования родственникам», — только возводят цинизм в квадрат. Остается разве что вспомнить поговорку про желание влезть на елку и не ободрать задницу: и личность пострадавшей обсосали, найдя ее не такой уж невинной, и убийцу вроде как осудили.

Прошло больше трех лет, но ситуация остается прежней. «Уже тогда можно было вызвать полицию, но, видимо, интернет-психолог решила, что сама справится с ситуацией. А заодно научит последователей, как себя вести в семейных конфликтах», — так на сайте «Пятого канала» пишут об одной из встреч Саши Мур с супругом, который потом убил ее. Автор материала добавляет, что Александра рекламировала свои курсы, утверждая, что многое видит в людях, «но не разглядела, что ее близкий человек опасен».

Портал «Известия.78» пошел еще дальше: издание опубликовало комментарий «эксперта» — коуча по отношениям Юлии Печерской. Печерская объясняет, что если женщина начинает зарабатывать больше мужчины, то она «считает себя вправе быть более главной в отношениях», а попытки девушек конкурировать с партнерами часто приводят к скандалам и серьезным трагедиям. «Убитая, будучи сексологом, могла попасть в эту историю, это очень грустно, она должна была такие вещи знать», — говорит Печерская.

«Практически все случаи домашнего насилия, приводящие в том числе и к таким историям, связаны с тем, что женщина начинает соперничать с мужчиной за право доминировать», — добавляет Юлия. Надо же, специалисты и ведомства до сих пор не могут сойтись во мнении, сколько вообще в России жертв домашнего насилия, а «любовный коуч» уже в курсе, что стало триггером для «практически всех случаев». Как же удачно получается — уже и закона никакого не нужно! Женщинам достаточно не доминировать, и вот мы уже живем в мире, где домашнего насилия не существует.

Годы идут, и ничего не меняется. Диане Шурыгиной не надо было идти на день рождения. Дознавательнице из Уфы — пить с коллегами. Татьяне Страховой — жить с бывшим бойфрендом. Изнасилованной студентке МАДИ Ирине Сычевой — танцевать в ночном клубе в расстегнутой рубашке. Саше Мур — зарабатывать больше мужа. Зачем обсуждать и осуждать убийц и насильников, если всегда найдутся их жертвы, в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) которых можно найти столько интересных деталей?

«Тело под окнами многоквартирного дома, кровавые пятна на перилах балкона и алые брызги на стенах — трагический финал истории большой любви», — так описывают убийство Саши Мур на сайте «Пятого канала». Нет ничего нового под луной: Татьяна Страхова, по мнению «Дни.ру», делила квартиру с «безнадежно влюбленным» в нее парнем, а Соколов, сообщает «Газета.ру» «застрелил возлюбленную, когда она спала».

Вы когда-нибудь читали новость про мужчину, который избил любимого друга или обожаемого начальника? Или, может быть, вора, который похитил средства дорогого его сердцу государства? Таких статей в Сети не встречается, а вот едва ли не в каждом втором материале о погибшей женщине журналисты обязательно упомянут, что мужчина ее любил. Кажется, никто даже не замечает, как нелепо это звучит. О какой любви может идти речь, когда человек наносит другому восемь ножевых ранений?

Достаточно открыть новости, чтобы увидеть: почти всегда преступник, напавший на супругу или сожительницу, упоминает ревность, и неважно, идет ли речь о муже Маргариты Грачевой или ноунейм-алкоголике, который схватился за топор, выпив бутылку водки. Как показала работа программы «Алгоритм света», слово «ревность» вошло в пятерку чаще всего фигурирующих в судебных решениях об убийстве женщин, ставших жертвами мужей и сожителей.

По словам адвоката Мари Давтян, такой мотив нередко сочиняют на ходу: «Это своего рода попытка оправдаться: я же не просто так, она мне изменяла! Ревность упоминают, исходя из стереотипов о поведении мужчин и женщин: преступники рассчитывают, что их поймут. Не скажешь же: я убил, потому что не умею контролировать свою агрессию. Нередко ревность используют как "морально легитимный повод" преследовать женщину. Потом "Я слежу за своей бывшей женой, чтобы она по мужикам не бегала" плавно переходит в "Я убил свою бывшую, потому что она бегала по мужикам". Но, как мы понимаем, это вообще не зависит от поведения женщины».

Давно пора перестать упоминать чувства, когда речь заходит о насилии. Они имеют к нему отношения не больше, чем порода собаки, живущей у соседей, или прическа врача, оказавшего первую помощь пострадавшей. Следует отказаться от мифа, что эмоции дают право на агрессию. И для этого недостаточно написать в конце статьи: «Но это, конечно, не оправдывает преступника, соболезнуем всем близким». Любовь, ревность и страсть просто не стоит упоминать, рассказывая о преступлениях. Их там просто не было. И Артем Исхаков и Татьяна Страхова — точно не «Ромео и Джульетта в новом прочтении виртуального сообщества», как написала «Комсомольская правда».

По словам руководительницы Института недискриминационных гендерных отношений «Кризисный центр для женщин» Елены Болюбах, в последнее время осмысление темы домашнего насилия в СМИ стало тоньше. Журналисты перестали задавать вопросы «А что сделала женщина, чтобы ее не били?» или «Почему она не ушла?». Однако до сих пор фокус ответственности во многих статьях переносится с обидчика на пострадавшую, в то время как важно вместо этого показать сам механизм насилия, в основе которого — стремление к власти и контролю.

Нет смысла рассуждать про любовь и чувства убийц: они не имеют никакого отношения к преступлениям. Компетенция Саши Мур как сексолога ничего не значит, когда речь заходит о поступке ее мужа. А вот когда «любовный коуч» на страницах солидного портала сообщает, что к трагедиям приводит желание женщин доминировать, — это действительно опасно. Из фокуса исчезают те, кто виновен в происходящем, и их реальные, а не выдуманные мотивы.

В 2020 и 2021 годах были проведены мастерские журналистики, где репортеров учили, как следует грамотно и этично освещать кризисные кейсы. Разумеется, на них не могут попасть все, кто пишет о домашнем насилии. Но, может быть, получится обойтись и без дополнительных курсов? Например, представить на месте Саши Мур свою дочь, мать, сестру или подругу. И подумать — стоит ли публиковать комментарий коуча, который рассуждает про женское доминирование, зная лишь имя жертвы? Повернется ли язык упомянуть страсть и любовь, которую к жертвам якобы испытывал убийца, если погибли твои близкие?

И, вполне вероятно, умения думать не только о дедлайнах и трафике хватит, чтобы говорить о домашнем насилии так, чтобы его изжить, а не в очередной раз обвинить в случившемся женщин.