«Разрушили семьи, уничтожили демократию»: феминизм глазами мужчин

«Почему вы считаете мужчин козлами? Я совсем не похож на козла!»

«Ты считаешь, что убивать детей — это нормально?!»

«Зачем вы разрушаете семью?»

«Вы против проституции, чтобы женщины могли дороже продавать себя?»

«Ты понимаешь, что из-за вас Россию заселят мигранты?»

Вопросы (если можно их назвать таковыми) меня удивляли, особенно после аргументов «против», которые обычно используют девушки. Женщины, объясняя своё равнодушие или неприятие идеологии борьбы с дискриминацией, обычно высказывались в духе диалектического материализма: необходимости в движении больше нет, ведь суфражистки давно добились для нас всех прав, а, значит, сражаться больше не за что.

Откуда же такой разрыв в представлениях о феминизме у разных полов? Почему женщины, никогда не изучавшие вопрос, имеют о нем пусть поверхностное, но весьма точное представление, в то время как мужчины верят в самые невероятные мифы?

Ответ вскоре нашёлся. Просматривая мужские паблики, я раз за разом натыкалась на одни и те же книги, которые советовали читать начинающим «высокоранговым самцам» — и неважно, шла ли речь о сообществах маскулистов или комьюнити любителей псевдославянского патриархального уклада. Везде мелькал один и тот же «Учебник для мужчин», объясняющий, что есть женщина и как с ней обращаться. И главы о феминизме в нём оказались тем самым источником «знаний», с которыми ко мне приходили желающие обсудить взгляды.

Надо отметить, что феминистки довольно редко, аки Данко, выходят к народу, размахивая своей идеологией, словно пылающим сердцем, зажатым в руке. Обычно все обсуждения ведутся в рамках тематических сообществ — и потому шансов услышать о современном феминизме от мужчин даже больше, чем от самих последовательниц движения. Давайте же разберёмся, после каких тезисов можно делать музыку в наушниках громче, потому что никакой реальной информации о феминизме вы не получите.

В учебнике говорится, что феминистки своей пропагандой сбивают с толку нормальных женщин и те «делают ставку на профессиональную самореализацию», в итоге проигрывая, ведь на карьеру способны лишь «полумужички», обычные девушки в силу «самочьего» интеллекта добиться успехов на профессиональном поприще не могут. В итоге женщина остается и без карьеры, и без домашнего очага: на детей и мужа не хватает времени.

Если вдруг девушка и рожает ребёнка, то всё равно получается не полноценная ячейка общества, а недоразумение: «рассчитанный на большую семью запас доминирования» обрушивается на одного единственного малыша, превращая его в «забитое несамостоятельное существо, обреченное на неудачи в будущем». Про супруга и говорить нечего: он, бедный, вместо «гнезда» и ласки получает дом со злобной мегерой, которая размахивает своей трудовой книжкой, торгуясь за право не заниматься домашними делами.

Что ж, спорить трудно: феминистки действительно считают, что женщине стоит начинать не с семьи, а с финансовой независимости. Вот только это пойдёт только на пользу «очагу»: будет на что покупать дрова, если вдруг мужчина заболеет, потеряет работу или погибнет, увы, и такое бывает. А уж как полезна профессиональная самореализация, когда истопник решает, что его полено больше подходит для другой, более молодой печи, знают не только феминистки.

Сделали это ещё суфражистки, добившись для женщин избирательного права. Теперь за принятие важных государственных решений голосуют не только мужчины, обладающие стратегическим мышлением и «включенным инстинктом вожака», но и девушки с их «самочьим» складом ума, который годится только для того, чтобы «приспособиться, избежать опасности и продолжить генетическую линию победителя».

Однако, несмотря на скудный женский умишко, феминистки, добившись прав, легко интегрировались во власть. Использовали они при этом мужской «инстинкт защиты»: начинали эмоционально верещать про свои права, а находящиеся у власти политики рефлекторно реагировали на визг как на сигнал самки, попавшей в беду, и инстинктивно заваливали феминисток всё новыми и новыми привилегиями.

Одурманенные главы государств и не заметили, как перестали быть таковыми: теперь феминистки легко смещают любых нелояльных к ним мужчин у власти. Они, например, уволили израильского премьера, а Биллу Клинтону милостиво позволили остаться, несмотря на скандал с Моникой Левински.

Однако на этом феминистки не остановились, и «выбили из-под демократии её экономический фундамент». Нынешняя алиментная система и условия развода, говорится в учебнике, привели к тому, что мужчина может в любой момент лишиться всего по заявлению супруги, и потому больше нет никакой мотивации работать. Вот и приходится пить водку и воровать.

Комментировать тезисы о «серых кардиналках» современности даже не хочется, так впечатляюще они звучат. Только и остаётся, что сказать: и часовню мы развалили. И тоже визгом.

В учебнике феминизм называют ОМП — оружием массового поражения. У него есть биологическое действие: пропагандой средств контрацепции и защитой права на аборт феминистки нейтрализуют детородных женщин, выводя их из репродуктивного процесса.

Имеется и психотропный эффект: мужчин феминизм деморализует, женщин толкает на убийство детей — именно в качестве таковых в книге рассматриваются аборты. В итоге государство вынуждено пускать на свою территорию «противника» — мигрантов. А это вам не какие-то безобидные строители и таксисты, а умный и опасный враг с разведчиками и агентами влияния.

Недалёк тот день, пишет автор, когда США станут Объединенным Халифатом Северной Америки, а вместо статуи Свободы появится скульптура женщины без паранджи и в штанах — «памятник феминисткам, расчистившим жизненное пространство для правоверных».

Песня о том, что женщины, не желающие рожать десятки детей, загубят нацию, не перестанет звучать никогда. Но вот в чём загвоздка: рождаемость зависима не от числа феминисток на душу населения, а от самых разных факторов, например от урбанизации и доступности контрацепции. И «правоверные», перебравшись в города Америки, где аптеки на каждом углу, очень скоро пойдут по пути сгинувших атеистов, ограничиваясь характерными сейчас для страны 1,84 ребёнка на женщину.

Ещё одна вечная песня — это разговоры о небритых, толстых и оттого сексуально неудовлетворённых феминистках. В движение-де идут те женщины, которым не удалось выгодно продать себя в юности на сексуальном рынке, а в тридцать только и осталось, что завернуться в икеевскую «Двалу», и, прижимая к груди кота, ползти в сторону фемпабликов, выкрикивая по дороге: «Все мужики — козлы!»

Тут уже в самой книге начинаются нестыковки. Законы сексуального рынка обозначаются как крайне жесткие: «Уже в 30 лет женщина оказывается на свалке отходов в бедности и одиночестве». Очевидно, что и удачно сбывшая себя в 20 лет девушка к следующему «нулевому» юбилею перестанет котироваться и будет заменена на молодую. В итоге получается, что феминисток порождают сами мужчины через созданную ими сексуальную экономику, чтобы потом жаловаться на разрушенные семьи, демократию, часовню и статую Свободы.

Спорить с аргументом «Феминистками становятся страшные бабы, у которых нет мужика» сложно. Можно сколько угодно размахивать свидетельством о браке — всё равно ответят, что наличие мужа ещё не говорит о регулярном сексе, а доказывать, что с графиком супружеских обязанностей и потенцией партнера всё в порядке, глупо.

Но достаточно открыть одновременно список участниц двух любых женских пабликов, один из которых будет феминистским, чтобы увидеть: последовательницы движения внешне ничем не отличаются от, например, патриархальных берегинь. В обоих группах есть разные женщины: молодые и постарше, красивые и обычные, в юбках и в брюках, в обнимку с детьми или с рюкзаком за спиной на вершине горы. И мужчины, скорее, оценивают не красоту, а взгляды: раз феминистка — значит, страшная.

Дезориентировать детей феминистки начинают с детства, издавая, например, книги, в которых написано, что «девочки сделаны из мармелада и всяческих вкусных вещей, а мальчики все состоят из козявок, букашек и вшей».

Чем старше становятся девочки, тем сильнее прессинг со стороны феминисток. Девушкам постоянно рассказывают, что все мужчины — насильники, педофилы и маньяки, а по телевизору показывают сериалы, в которых киллерши во имя справедливости палят из пистолетов, машут мечами и рубят головы негодяям. Мочи их, козлов, намекает каждый второй голливудский фильм — очевидно, снятый в павильоне, возведённом феминистками на месте разваленной часовни.

Несмотря на то что киностудии не делятся с феминистками с прибылью, за козлов последовательницам движения приходится отвечать постоянно. Нельзя сказать, чтобы у мифа про парнокопытных не было никаких оснований, вот только выглядит риторика совсем иначе. Не «все мужчины – насильники», а «почти все насильники — мужчины». И это, согласитесь, два совершенно разных утверждения. Точно также к «сильной половине человечества» относится большинство неплательщиков алиментов, акторов домашнего насилия и супругов, заговаривающих о разводе, когда тяжело заболевает ребенок.

И, к сожалению, отличить агнцев от козлищ невозможно. И потому, говорят феминистки, следует быть осторожной. Следить за своим бокалом. Не садиться с незнакомцем в лифт. Всегда иметь в кармане газовый баллончик. Не ездить на дачные шашлыки к недавним знакомым. Записывать номер такси, на котором уехала подруга. Не считать нормальным, когда муж начинает говорить, с кем тебе дружить, а кто на тебя плохо влияет. Не соглашаться на предложения «сиди дома с детьми, я сам обеспечу семью» дольше, чем на декретный отпуск.

И говорить, что подобные советы — это желание выставить всех мужчин козлами, примерно то же самое, что считать ремни в безопасности в машине свидетельством, что у неё неисправны тормоза.

Это далеко не полный список того, что можно услышать о феминизме от мужчин. Но есть очень простой способ отфильтровать мифы от реальности, даже не вникая неделями в актуальную «матчасть» и фемповестку: просто попробуй приложить сказанное к тем самым суфражисткам, о который ты знаешь из учебников истории. Ненавидела ли Клара Цеткин всех мужчин? Учила ли Роза Люксембург девушек, как половчее оттяпать всё имущество при разводе? Нет? Будь уверенна — и современные феминистки этим не занимаются.