«Денег не дам»: как влияет экономическое насилие на женщин

В 2016 году в Госдуму была внесена первая законодательная новелла, в 2019-м — вторая, над которой работал Совет Федерации. Она, к сожалению, оказалась совершенно бесполезной, в том числе из-за того, что из документа исчезла типологизация видов насилия.

В первой версии законопроекта описывались все виды домашнего абьюза: физический, психологический, сексуальный и экономический. Упоминание последнего вызвало широкий резонанс — в первую очередь среди родителей.

По соцсетям прокатилась волна панических комментариев: у нас будут отбирать детей, если мы откажемся выполнять их прихоти — покупать смартфоны, дорогую одежду и вредную еду! В общественном сознании экономическое насилие прочно ассоциируется с любым отказом тратить деньги на желания членов семьи, однако оно им, конечно, не является.

В широком смысле экономическое насилие — это форма контроля, когда один член семьи обладает полной финансовой властью над остальными и использует ее в своих интересах. Ключевое слово — «своих»: то есть не просто распоряжается семейным бюджетом, а превращает его в инструмент манипуляций.

Финансовые рычаги могут использоваться для чего угодно, начиная от вымогательства секса («Сделаешь минет — дам денег на прокладки») и заканчивая принуждением к важным жизненным решениям («Хочешь, чтобы я поддерживал тебя во время учебы, — поступай в медицинский, а не это твое искусствоведение»).

В России со статистикой домашнего насилия дела обстоят плачевно. Судить о его масштабах можно разве что по опросам: с тех пор как из правового поля исчезла формулировка «Побои в отношении членов семьи и иных близких лиц», выделить случаи домашнего абьюза в статистике МВД сложно. Не удивительно, что масштабы экономического насилия тем более не поддаются оценкам.

Итоги одного из немногочисленных исследований, представленные на конференции в МГУ имени Ломоносова, показали: 40% мужчин считают, что муж, который содержит жену, имеет над ней власть и может, например, запретить женщине работать. 55% женщин случалось просить деньги у супруга, при этом 10% (каждой десятой!) приходится делать это постоянно, 20% — время от времени.

Почему это происходит? Первая причина — дискриминация женщин на рынке труда: исследование аналитического центра НАФИ показывает, что в России при одинаковой квалификации женская зарплата ниже мужской на 27%.

Если же муж и жена заняты в разных сферах, то разрыв может приобрести колоссальные масштабы: например, по данным «Т—Ж», средняя зарплата учительницы (типичная «женская» профессия) в Московской области 31,7 тысячи рублей, веб-программиста (область IT традиционно считается «мужской») по данным HH.RU — от 170 тысяч рублей.

Согласно исследованию «Насилие над женами в российских семьях», положение девушек, чьи доходы ниже, чем у мужа, хуже, чем у тех, чьи заработки выше: им чаще приходится просить у супругов деньги, и среди них больше женщин, ставших жертвами экономических угроз и оскорблений. Исследователи связывают это с тем, что «женские» деньги рассматриваются как «семейные», а «мужские» — как «личные».

Иными словами, женская зарплата обычно покрывает текущие нужды семьи: оплату коммунальных услуг и покупку продукта. Когда речь заходит о других тратах, женам приходится обращаться за помощью к мужьям, и рассчитывать они могут лишь на добрую волю «второй половинки». Срабатывает и психологический эффект – мужчина, воспринимающий себя как «главного добытчика», решает: кто больше приносит денег в дом, тот и стоит у руля семейной лодки.

Есть и другая опасность разницы в доходах: мужчины нередко уговаривают жен отказаться от работы за «копеечную» зарплату и после этого начинают единолично распоряжаться семейными деньгами.

Вторая причина — отпуск по уходу за ребенком, в который в подавляющем числе случаев уходит мать. Специалисты, работающие с жертвами домашнего насилия, говорят, что декрет — это главный триггер для домашних абьюзеров: мужчины, поняв, что женщина никуда не денется, начинают пользоваться своей властью и безнаказанностью.

Самая главная проблема экономического насилия — его невидимость. Финансово зависимая женщина часто оказывается изолирована: никто не знает, что она ест, во что одевается, есть ли у нее и ее ребенка необходимые лекарства, сама она выбрала «карьеру» домохозяйки или муж заявил, что не будет оплачивать няню, которая позволит женщине вернуться на работу.

Однако жертвой финансового абьюза может оказаться и вполне благополучная на вид девушка, нередко появляющаяся на людях. Брендовая одежда и топовый смартфон вполне могут сочетаться с пустым кошельком, отсутствием собственной банковской карты и необходимостью оговаривать даже покупку парацетамола во время простуды.

Вторая сложность связана с лояльным отношением общества к экономическому прессингу. Нередко даже люди, выступающие против закона о профилактике семейно-бытового насилия, признают, что рукоприкладство — это зло, и объясняют, что документ не приемлют, лишь опасаясь, что новые нормы создадут почву для злоупотреблений. Финансовый контроль воспринимается совсем иначе.

За человеком, зарабатывающим деньги, признают полное право распоряжаться ими. Отказ от каких-либо расходов объясняют рассудительностью и экономностью «хозяина». Не желает нанимать няню? Нечего оставлять ребенка на чужую тетю при живой матери. Не дает денег на детское питание? Самодельное полезнее. Взял новый кредит, не посоветовавшись с женой? Он просто лучше разбирается в финансовых вопросах и не нуждается в советах далекой от этой темы женщины.

Экономическая зависимость в глазах современных россиян выглядит не абьюзом, а традициями. Более 70% респондентов опросов говорят: миссия женщины — быть матерью и хорошей хозяйкой. Мужчина, принуждающий жену играть только эти роли, редко воспринимается негативно. К нему скорее отнесутся как к человеку, выполняющему негласный общественный договор: папа работает, мама — красивая.

Такое отношение к экономическому насилию приводит к тому, что женщины часто не замечают, что живут с финансовым абьюзером. Существует образ «сферической в вакууме» жертвы: девушка в прохудившейся одежде и дырявой обуви, выпрашивающая копейки на каждую корочку хлеба. Женщина, которая ему не соответствует, будет считать, что у нее отличный муж — просто немного экономный.

На самом деле у экономического насилия есть десятки проявлений, которые объединены одной общей чертой — полной утратой контроля жертвы над семейным бюджетом. Например, еще одним оттенком абьюза будет счет на имя мужчины, где аккумулируются все деньги семьи: даже если женщина имеет к нему доступ, перекрыть его можно в течение пяти минут.

К экономическому насилию можно отнести кредиты, взятые без согласия или втайне от жены, так как супруги несут ответственность по долговым обязательствам в равных долях. Еще одна форма финансового абьюза — отказ платить алименты, который наглядно показывает масштабы проблемы в России, где сумма долга нерадивых отцов превысила 150 миллиардов рублей.

Если последствия физического насилия люди оценивают негативно, то с экономическим дело обстоит сложнее. Надо просить деньги у мужа? И что же в этом такого? Подойди и скажи: «Милый, нужно N рублей мне на сапоги и ребенку на подгузники». Аргументируй необходимость расходов — и супруг не откажет. Потратишь не больше минуты — вот и вся разница между своими и «мужскими» деньгами.

Однако многие женщины, пережившие экономическое насилие и рассказывающие о нем исследователям, объясняют: просьбы сопровождаются стыдом и страхом. Часто они просто не начинают разговор: проще отказать себе в чем-то, чем объяснять свои потребности и отвечать на многочисленные вопросы о целесообразности расходов. «Какая "Агуша"? А что с блендером? Как не успеваешь? А что ты весь день дома делаешь?»

В трудах по виктимологии ученые объясняют: экономическое насилие серьезно влияет на поведение женщин. Длительное нахождение в ситуации абьюза приводит к тому, что у них снижается способность принимать решения, касающиеся как их собственной, так и жизни их детей. Ничего удивительного: любой навык забывается, если им не пользоваться. Лиши человека самостоятельности и необходимости регулярно совершать выбор — и он разучиться это делать.

Есть и еще один важный нюанс: как правило, экономический абьюз связан с физическим и предшествует ему. Прежде чем поднимать руку на женщину, надо лишить ее финансовой независимости — только тогда агрессор получит гарантии, что жертва никуда не денется. По данным Всероссийского Центра общественного мнения, женщины с минимальным доходом или совсем его не имеющие чаще подвергаются физическому насилию. Реже всего сталкиваются с побоями девушки, которые характеризуют свое образование как престижное, а профессию — как статусную.

Появляются сложности и с противостоянием абьюзеру: вырваться из отношений в случае финансовой зависимости гораздо сложнее. Каждый шаг разрыва (и тем более побега) связан с деньгами: нужно снять квартиру, отложить средства на время поиска работы, купить новые вещи, если невозможно забрать старые, нередко необходима помощь квалифицированных юристов. На это нужны десятки (если не сотни) тысяч рублей.

Экономическая зависимость — это тот самый клей, в котором увязает коготок птички, прежде чем кот сожрет ее целиком. И потому знать о финансовом насилии и его формах необходимо каждой женщине.

Способы противостояния тоже очевидны: необходимо иметь собственные деньги и другие материальные активы и сохранять контроль над ними. Не отказываться от личных заработков, даже если муж может обеспечить семью. Не продавать купленную до брака квартиру, чтобы приобрести общую. Понимать, когда контроль над семейным бюджетом осуществляют оба супруга, а когда муж лишь позволяет в этом участвовать, имея возможность блокировать доступ к деньгам в любой момент.

Но даже когда эти советы объективно выполнимы, следовать им мешают общественные установки. Подразумевается, что после загса всё становится колхозным: нельзя беречь свою «однушку», если она может стать трамплином к общей просторной «трешке». Осуждается формирование собственных накоплений: они уменьшают семейный бюджет. Одобряется поддержка рискованных инициатив мужа: пусть берет кредит и строит страусиную ферму, твоя задача — хвалить и вдохновлять, только так менеджеры торгового зала и становятся миллиардерами.

И, конечно же, на сцене снова появляется греческий хор с классической арией: «А как же любовь и доверие?» Конферансье, выходящий между куплетами, объясняет, что «перестраховщицы» сами доводят мужчин до абьюза, ведь такое неуважение превратит в чудовище даже самого милого парня. Но рассуждать подобным образом всё равно что думать: человек, который ходит по стройке в каске, провоцирует каменщиков возводить стены, которые рухнут ему на голову.

В современной России отсутствует законы, защищающие даже жертв постоянных побоев, об экономическом насилии даже говорить не приходится. И потому женщинам остается лишь одно — проводить «профилактику» самостоятельно. Вкладываться в образование и карьеру и помнить, что только они могут стать защитой в ситуации финансового абьюза и лучшая каменная стена — та, которую ты можешь построить сама.

Если ты хочешь больше узнать о домашнем насилии в России, почитай, почему женщины о нем не рассказывают, что не так со второй версией закона о профилактике семейно-бытового насилия и как говорить о домашнем насилии, чтобы его остановить.