«За шрамами»: истории, которые скрывают человеческие раны
Майя
У Майи болезнь, которая называется буллезный эпидермолиз. Это значит, что ее кожа вздувается пузырями и эрозиями. Из-за трения они лопаются, и возникают механические травмы. Раньше дела обстояли лучше, Майя могла легко прятать болезнь под одеждой, но в последние месяцы ее ситуация ухудшилась. Большая часть ее дня проходит в попытке что-то сделать со своей кожей и справиться с болью, которую она причиняет.
«Но сейчас, больше чем когда-либо, я должна напомнить себе, что я по-прежнему "старая добрая я". Я все еще красива, и это состояние, с которым мне предстоит жить весь остаток моей жизни, не характеризует меня как человека. Оно всегда будет большой частью моей жизнью, но я не позволю болезни управлять мной».
Майя подчеркивает, что принимает участие в проекте не только ради себя, но и для того, чтобы люди могли узнать о такой болезни, которая во многих случаях представляет угрозу для жизни.
Мерси
«Я получила свои шрамы из-за домашнего насилия. Я получила ожоги, когда мне было 29 лет, и мне было сложно смириться с этим. Я нашла утешение в мысли, что мои шрамы сделали меня той, кем я являюсь сейчас. Я называю их своими драгоценностями. Я выжила. Если вид моих шрамов может помочь кому-то еще, я буду рада!»
Трейси
Трейси 45 лет. Все начиналось как обычная простуда, никто не подозревал, чем это может обернуться. Но здоровье Трейси ухудшалось с каждым днем. Пока однажды она не попросила дочь приготовить ужин, поднялась к себе, легла на кровать. И больше не проснулась.
Ее дочь вызвала скорую. Уже в больнице Трейси диагностировали менингит. Ее поместили в искусственную кому на целый месяц. Когда Трейси пришла в себя, она не могла говорить. Позже у Трейси начались проблемы с сердцем, и хирурги заменили один из клапанов. Спустя месяц Трейси сделали трахеостомию, чтобы она могла общаться. Много месяцев Трейси провела в больницах, заново учась ходить, говорить, одеваться и есть.
Агнес
«В 1997 году, когда мне было 7 лет, рядом со мной произошел взрыв газа. Я прошла 27 операций по реконструкции. Я всегда чувствовала себя комфортно со своими шрамами, для меня они прекрасны, они расскажут вам истории. Они особенные».
Меган
«Когда мне было 14 лет, я спасла заблудившуюся лошадь - Флай. Я просто влюбилась в этого коня. Однажды я, как обычно, кормила лошадей в поле (как и каждое утро). Флай попытался пнуть другого коня позади меня, но промахнулся и попал копытом мне в лицо, прямо под моим левым виском. Я была в шоке сначала. Я была еще подростком, я была совсем одна в поле, покрытая кровью. После нескольких поездок в больницу от удара остался только шрам. Он стал частью моего лица. С тех пор прошло 4 года, шрам стянул мне скулу, поэтому он так заметен. Даже если бы мне предложили удалить его, я бы не стала. Я уверена, что красота не должна быть симметричной!»
Бинту
«Когда я была маленькой, я перевернула чашку с кипящим чаем. В результате обожгла левое плечо, грудь и живот. Мне было 11 месяцев. Я не помню моего тела без этого шрама. Я говорю: "Это просто шрам". Я уверена, что у всех есть шрамы. У меня были скверные дни, когда кто-то начинал пялиться с отвращением. Я думала сначала: "Боже, на моем теле что-то есть?" Потом вспоминала: "Ожог. Лол". Я ношу этот шрам, потому что он часть меня. Это просто шрам».
Сэм
«Я играла с ружьем, кода мне было 14 лет. В результате я проведу свою жизнь в инвалидном кресле. Что бы вы ни думали, я никогда не чувствовала себя жертвой из-за своего положения. Мои духовные и физические шрамы делают меня сильнее. Я хотела стать игроком в теннис, и я стала игроком в теннис. Хотела стать моделью — и...Угадайте! Я модель! Я работаю в индустрии моды, показывая, что у таких людей, как я, есть ограничения, но мы не ограниченные. Мы любим, боремся, выигрываем и проигрываем. Мы настоящие, и моя история поможет таким людям увидеть, какие они красивые и значимые. Все шрамы прилагаются».
Изабелла
«Сегодня я все еще немного злюсь на этот мир. Злюсь на то, что прошло два года и два дня, а я все еще не чувствую себя завершенной. Меня порезали, затем сшили, но я все еще не чувствую себя целой. Я злюсь, что мои воспоминания и сны перемешались с настоящим. Прошло два года и два дня, мне все еще плохо. Но это изменится».
Хлое
«Я наносила себе повреждения с 13 лет, и с тех пор я борюсь с этим. Проблема в том, что это становится все хуже и хуже. Это зависимость. Ты доходишь до точки, когда хирурги говорят тебе, что они не могут исправить твои шрамы, и ты можешь только полюбить их так сильно, что все негативные воспоминания, связанные с ними, исчезнут. Вместе с болью. Мои шрамы рассказывают мою историю, и я не позволю чужим мыслям или мнениям изменить это».
Зузанна
«Я родилась без обеих лучевых костей. В годик мне сделали первую операцию на правую руку. Год спустя врачи решили оперировать мою левую руку. Два разных доктора оперировали мои руки. Первая операция прошла хорошо. Во время второй были осложнения. Врачи не знали, что кость в моей левой руке отличается от тех, что в правой. Когда мне было 15, я заметила, что с моим левым запястьем что-то не так. Мне потребовалась новая операция. Моя болезнь называется гемимелия, она встречается раз на 100 000 человек. У меня всегда были проблемы с моими шрамами — я не могла принять себя из-за них, и другие люди тоже чувствовали себя неловко. Теперь я думаю, что я — это я. Наконец-то я чувствую, что не должна прятаться, это настоящая я».
Изабелла
«Летом 2015 года мой дом сгорел. Моя одежда и моя жизнь исчезли в пламени. Я провела лето в ожоговом отделении на Фулхэм Роад. Мои шрамы и рубцовая ткань продолжают меняться, но я никогда не чувствовала себя красивее, чем сейчас».