Всё хрупко: Алина учится заново доверять миру
Алина Суворова, когда разговариваешь с ней, производит впечатление девушки очень хрупкой и... Не знаю, какое слово подобрать... Застенчивой? Осторожной? Рассказывая о себе, Алина как будто едва касается собеседника словами, проверяет: понятно ли. Чутко ли отреагировал собеседник на сказанное, вовремя ли вздохнул, к месту ли поднял бровь. Алина разговаривает так, как люди ходят по болоту, щупая перед собою слегой зыбкую почву. Я не увидел в Алине ни малейшего свойственного молодости желания изменить мир, навязать себя миру или хотя бы поиграть с миром в какую-нибудь опасную игру.
Потому что мир у Алины хрупок. Кажется, такой вывод девушка сделала из того, что целый год болела острым лимфобластным лейкозом. Из опыта тяжелой болезни люди делают серьезные выводы непременно, но выводы могут быть разные.
Моя жена, например, перенеся рак крови, в самой глубине души, не на уровне деклараций, а на уровне образа жизни, сделала тот вывод, что большинство вещей на земле не имеют значения. Красиво одеваться – прекрасно, но совершенно не обязательно. Модная прическа – хорошо, но можно и без нее. Много зарабатывать – удобно, но можно и обойтись. Дети рисуют на стенах – не беда, через пять лет сделаем ремонт и все закрасим.
Алина сделала другой вывод: все хрупко. Ее юношеские мечты, ее планы на жизнь, ее стремления сломались в самом неожиданном месте – внутри самой Алины. Собственный костный мозг перестал вдруг вырабатывать такую естественную вещь, как кровь, а сердце вместо крови принялось гонять по венам совершенно бессмысленную жидкость, с каждым днем становившуюся все более бессмысленной. Потребовался год тяжелого лечения, чтобы исправить эту поломку. И, насколько я понимаю, из этого опыта не на уровне деклараций, а на уровне образа жизни Алина сделал тот вывод, что с миром надо поосторожнее. Не надо его менять. По возможности – не надо даже и оставлять в нем следов.
Поэтому, мне кажется, Алина шьет. Не работает дизайнером одежды на крупном швейном производстве, чтобы все люди вокруг носили нарисованные тобой штаны, а устроила маленькую швейную мастерскую. На всякий случай вместе с мамой. И шьет штучные вещи. Чтобы не диктовать тренды, а мелькнуло вдруг в толпе сделанное тобою платье. Почти незаметно.
Для шитья своего Алина предпочитает то, что называется «экологичные ткани». То есть, по возможности, не оставляющие следов. Полотно из крапивы. Потому что крапива сама растет везде. Чтобы изготовить такое полотно, не надо устраивать ни хлопковых плантаций, ни льняных угодий, ни нефтеперерабатывающих заводов для производства синтетики.
Еще Алина там в своей мастерской устроила фотостудию. Занимается визажем и фотографией. То есть делает людям макияж и фотографирует, что получилось. Макияж и фотография замечательны тем, что если получилось плохо, то можно стереть без всякого следа. Редко какую деятельность человека на земле можно стереть без всякого следа.
Еще Алина танцует бачату в свободное от работы время. Бачата — это, знаете, такой танец, похожий на секс. Но главное в бачате — не сексуальные движения, не то, что партнерша прижимается к партнеру словно для соития. Главное в бачате – доверие, способность полностью отдать свое тело чужим рукам, ногам и чреслам.
Вот этому, насколько я понимаю, Алина и учится – доверять другому человеку себя, такую хрупкую.