В плену у индейцев: тайна женщины с татуировкой на лице

До сих пор точно неизвестно, какое именно племя устроило бойню в 90 милях на восток от Юмы, но она получила название «Оатманская резня». Предположительно, это были восточные явапаи. Известно, что к семье приблизилась группа коренных американцев. Они просили табак, еду и оружие, а позже — неизвестно, по какой именно причине — атаковали. Были убиты все Оатманы, кроме 14-летней Олив, семилетней Мэри Анн и их брата, 15-летнего Лоренцо, которого избили и оставили умирать.

Когда Лоренцо очнулся, вместо восьми тел он обнаружил шесть — Олив и Мэри Анн нигде не было. Лоренцо добрался до ближайшего поселения эмигрантов-мормонов, которые вернулись вместе с ним к телам его родных и помогли похоронить их. Вместо могил вокруг трупов пришлось сложить каменную пирамиду — почва была слишком твердой.

Связанные веревками, подгоняемые тычками копий, Олив и ее маленькая сестра шли несколько дней по пустыне в сопровождении индейцев. Стоило им взмолиться о воде или отдыхе, на них начинали кричать, заставляя двигаться быстрее.

Когда они добрались до деревни явапаев, девочек поселили там как рабынь. Они собирали хворост для костра и еду в лесу, а местные дети то и дело прижигали их тлеющими ветками. Олив и Мэри Анн часто били, и Олив была уверена, что вскоре ее убьют.

Но с убийством явапаи не спешили. Они держали девочек в качестве прислуги на протяжении года, пока деревню не навестили представители племени мохаве, изменив жизнь Олив и Мэри Анн навсегда.

Группа индейцев мохаве пришла к явапаи для обычного обмена - они давно поддерживали торговлю. Заметив двух белых девочек, мохаве выкупили их и забрали с собой.

Деревня мохаве располагалась на пересечении рек Хила и Колорадо в Калифорнии. Она была куда более процветающей и развитой, чем деревня явапаи. Девочек приняли в семью вождя племени Эспанесая, чья жена Аэспанео и дочь Топека очень заботились о них, и Олив многократно позже высказывала благодарность обеим женщинам. Она подчеркивала, что Эспансай и Аэспанео растили их как родных дочерей.

Они больше не были рабынями — могли работать, сколько им захочется, и считались полноправными членами племени. В знак того, что теперь они тоже мохаве, девочкам сделали татуировки чернилами из кактусов на лице и предплечьях, как у всех остальных мохаве. Считалось, что по этим татуировкам представители племени узнают друг друга после смерти и девочки смогут воссоединиться со своими новыми предками. Позже в книге Ройал Б. Страттона, пастора, который написал книгу о сестрах, Олив утверждала, что была татуирована как рабыня мохаве, но это противоречит традициям этого племени — татуировки наносили только членам племени.

Мохаве были куда дружелюбнее явапаев, и у них нередко останавливались белые эмигранты, но ни разу Олив и Мэри Анн не просили их о помощи. Они были убеждены, что их брат Лоренцо погиб и живых родственников у них уже не осталось, а потому и возвращаться некуда.

Но спустя несколько лет в семью оставшихся Оатман пришло горе. Погиб урожай, и Мэри Анн — вместе с большей частью племени — умерла. Олив признавалась позже, что ей удалось выжить только благодаря своей приемной матери Аэспанео, которая подкармливала ее тайно.

Когда Олив Оатман было девятнадцать, Франциско, гонец индейцев Юма, появился в поселении Мохаве с сообщением от форта Юма. До «белых», говорил он, дошли слухи, что в деревне проживет белая девушка, и командир поста приказал вернуть ее к своим. Племя пыталось скрыть Олив, отрицая то, что она «белая», но гонец все равно заставил их расстаться с девушкой, пригрозив, что в противном случае поселенцы сметут деревню с лица земли.

В более поздних переговорах принимала участие и сама Олив: «Я обнаружила, что они сказали Франциско, что я не американка, а принадлежу к расе людей, похожих на индейцев, которые будто бы живут вдалеке от заходящего солнца. Они разукрасили мое лицо, ступни и руки грязно-коричневым цветом — такого не было ни у одного знакомого мне народа. Они велели мне не заговаривать с Франциско по-английски, вместо этого говорить с ним на другом языке, сказать, что я не американка. Но я заговорила с ним на ломаном английском и рассказала всю правду, в том числе и то, что они вынуждают меня сказать. Он поднялся со своего места в гневе и воскликнул, что не потерпит этого!»

Мохаве были в ярости — некоторые даже предложили убить Олив за подобное непослушание, но вождь племени и его жена запретили причинять Олив вред. Вместо этого они согласились «уступить» ее в обмен на несколько лошадей и одеял. Олив отправилась вместе со своим сопровождающим в форт, а компанию ей составила ее приемная сестра Топека, которой тогда было 17 лет.

До прибытия в форт Олив настояла, чтобы ей была выдана надлежащая одежда, так как она была облачена в традиционную юбку племени Мохаве, которая не закрывает тело выше талии. В форте Олив встретили аплодисментами, а через несколько дней она воссоединилась со своим братом Лоренцо.

Возвращение к соплеменникам и то, что рассказывала Олив о своем пребывании среди мохаве, пестрело неточностями. Олив говорила, что счастлива вернуться домой, к «белым», а индейцев часто называла дикарями. Она утверждала, что татуировки на ее лице сделаны для того, чтобы она не могла бежать, но это не соответствовало традициям мохаве.

Олив вновь сошлась со своей подругой детства Сьюзен Томсон. Много лет спустя Сьюзан говорила, что Олив очень скучала по своему мужу-индейцу и двум сыновьям. Сама Олив подобные слухи отвергала. В книге Страттона она объявила: «К чести этих дикарей будет сказано, что они никогда не относились ко мне оскорбительно». Впрочем, она и не могла сказать ничего другого — по тем временам быть заподозренной даже в обычном разговоре с индейцем запятнало бы репутацию приличной девушки безвозвратно. Что говорить об интимной связи.

В 1857 году пастор по имени Ройал Б. Страттон написал книгу об Олив и Мэри Анн, названную «Жизнь среди индейцев». Книга продалась тиражом в 30 тысяч экземпляров и стала бестселлером. Гонорар от продажи пошел на обучение Олив и Лоренцо в Тихоокеанском университете. Также Олив отправлялась на лекции, где помогала продвигать эту книгу.

Когда они с братом переехали в Орегон, он замечал, что она тоскует по жизни среди индейцев. Он также говорил, что по ночам Олив падала на пол и рыдала, как будто оставила там, в племени, что-то невероятно ценное. Местные заметили, что Олив никогда не улыбалась, а в те редкие дни, когда она покидала дом, Олив покрывала лицо краской или прикрывала его вуалью, чтобы спрятать татуировки.

Позже Олив вышла замуж за богатого скотовода Джона Б. Фэирчайлда. Они удочерили девочку по имени Мэми. Умерла она в 65 лет от сердечного приступа. Неизвестно, где была настоящая семья Олив и ее сердце. Жалела ли она, что оставила тех, кого вслух называла «дикарями»? Быть может, именно они навсегда и оставались ее семьей?