Шампанское рекой и пьяные драки: купеческие свадьбы XIX века

Вербная суббота в начале 1860-х годов была судьбоносным днем. Все дома охватывала суета: юным красавицам подбирали наряды и давали наставления. Отцы призывали к себе сыновей: «Завтра надень новую шубу, да уйди из лавки пораньше. Не опоздай на гулянье-то! Марья Михайловна будет с дочерьми кататься — посмотри внимательно. Да чтоб понравилась!»

Пышные и многолюдные катания в Вербную субботу были способом продемонстрировать богатство семьи. Выезжали на них на роскошных экипажах, запряженных дорогими рысаками, девушки были облачены в свои лучшие туалеты. По обоим сторонам Красной площади и Тверской улицы стояли толпы зевак, наблюдавшие за этим великолепным зрелищем.

Были свои катания и у купцов рангом пониже: они демонстрировали своих дочерей на Масленицу возле Новодевичьего монастыря. Ни о каком общении речь не шла: молодые люди могли лишь взглянуть друг на друга издалека. И потому значимой фигурой стала сваха, обойтись без которой было невозможно.

Сам уклад купеческой жизни предполагал посредниц для устройства браков: так как девушки не покидали домов, требовался тот, кто может известить потенциального жениха о появлении невесты и описать ее достоинства.

Войти в купеческий дом человек с улицы не мог, и потому свахи шли на разные ухищрения. Чаще всего они прикидывались торговками кружевами и всякими мелочами для рукоделия, чтобы познакомиться с хозяйкой дома. Но начинали опытные сводницы с «вербовки агентуры»: заводили дружбу с прислугой, вытягивали у горничных и поварих сведения о нраве и склонностях купца и его супруги и лишь после этого пробирались в семью, уже зная, как произвести благоприятное впечатление.

Обработка одной четы занимала немало времени, и потому деньги за свои услуги с женихов посредницы брали немалые. Например, в «Женитьбе Бальзаминова» сваха потребовала, не моргнув глазом, две тысячи рублей, да еще и заключила письменный договор.

Получить гонорар было непросто: свахи имели дело с купцами, которые сами могли продать что угодно. Чтобы уболтать такого «клиента», приходилось потрудиться. Невест свахи рекламировали изобретательно и подолгу, выпячивая достоинства и скрывая недостатки. И, конечно же, не стеснялись врать.

Хочет жених «брунетку» — будет ему черноволосая красавица. Нередко истинное лицо нареченной открывались молодому человеку уже после свадьбы. Например, могло выясниться, что от соприкосновения с волосами девушки руки становятся черными. «Да нешто в Москве некрашенные найдутся? — разводила руками сваха. — Двадцать лет практикую, а такой, чтобы не красилась, не встречала еще».

Нередко свахи бывали биты: если приведенный молодой человек не оправдал ожиданий родителей, они и с лестницы могли спустить. Да и молодой купчик, обнаружив, что новообретенная жена не похожа на обещанного ангела, не скупился на тумаки. Так что работа свахи была нелегкой и опасной: мало того, что денег не получишь, так еще и поколотят.

После предварительного сговора следовали смотрины: жених с родителями и свахой отправлялись в дом невесты. Накануне начиналась суматоха: горничные и приживалки бегали по задним покоям с платьями, гребешками, шпильками и шкатулками с украшениями, барышня мерила один наряд за другим. На кухне хозяйничали специально нанятые повара и кондитеры, готовящие угощение для гостей, пока отодвинутая на второй план постоянная кухарка мыла посуду.

Встречала претендента вся семья за исключением невесты. Она выходила позже: сначала жениха придирчиво осматривали ее родственники. Рассевшись в гостиной, главы семейств заводили неспешный разговор о торговых делах и городских новостях за чаепитием. Специально нанятые официанты во фраках и белых перчатках подавали чай и угощение. Первыми обслуживали родителей жениха — они считались самыми почетными гостями. Сваха помогала собравшимся поддерживать разговор, сглаживала неловкие ситуации и гасила возможные конфликты — для всего этого требовался немалый дипломатический талант.

Утолив жажду, семья жениха давала понять, что пора бы уже показать невесту. После взаимного представления девушка, ее подруги и молодой человек садились в угол, где и вели беседы, присматриваясь друг к другу. Старшие женщины оставались с ними в комнате, мужчины по приглашению хозяина отправлялись в буфет прохладиться: там их ждали разнообразные настойки и закуски.

Смотрины иногда кончались неожиданно: историк и писатель Александр Волнин описывал случай, когда папаше жениха, вдовцу, так понравилась невеста, что он сам на ней женился, хотя молодые люди и понравились друг другу. Но обычно если и родители, и молодые оставались довольны итогами смотрин, переходили к следующей части процедуры — сговору. И самой важной его частью было обсуждение размеров приданого.

Купцы были мастерами и создавать, и инспектировать «росписи» — подробные перечни приданого. Отец невесты нередко проставлял возле каждого предмета первую пришедшую на ум сумму: шубка ватная с собольим воротником — 400 рублей серебром, платье газовое, шитое золотом, — 200 рублей серебром, серьги бриллиантовые — 1500 рублей серебром.

Отец жениха, в свою очередь, отлично понимал, что цену следует проверить — только так можно понять истинный размер имущества, переходящего в его семью. Перечень подвергался анализу: особенно внимательно изучались драгоценности, ведь их можно было в случае финансовых затруднений обратить в деньги.

За несколько дней до свадьбы устраивали прием приданого. К невесте снова приезжал жених с семьей, вещи вывешивались на веревках в парадных комнатах, и их тщательно осматривали. Если вдруг родители девушки и юноши ссорились, то в дело вступала сваха, которая мирила споривших. По окончанию приема приданое запирали в сундуки. Подруги невесты забирали ключи от замков и требовали выкуп у жениха: он обычно вручал девушкам 50–100 рублей.

Накануне свадьбы устраивали девичник, на котором девушки пели свадебные песни и получали от жениха подарки. Забавно, но для юноши девичник был крайне важным мероприятием: именно на нем он получал денежную часть приданого. Если же ему не выдавали всю оговоренную сумму или навязывали вексель, то само венчание оказывалось под вопросом.

Случалось в Москве и так, что обиженные женихи, не получившие денег, отказывались ехать в церковь, пока им не выдавали всё до копеечки, а в противном случае объявляли о разрыве помолвки. Впрочем, такие прецеденты были редкостью. Обычно всё складывалось благополучно и заканчивалось венчанием и пышным праздником.

«Отпуска» невесты дожидались в торжественном молчании, если и говорили, то шепотом. Девушка оставалась в комнате с матерью, родственницы потихоньку утирали слезы. Под свадебное платье подвешивали мешочек, и что туда только не клали — ладанку, иголку, четверговую соль, уголек, маковую головку.

Карету присылал жених: в церковь кортеж ехал одной дорогой, обратно — другой, чтобы невесту на сглазили. На входе в храм нередко устанавливали полицейский кордон, который не пропускал зевак, мешающих приглашенным гостям. Сторонние зрители наблюдали за церемонией в церковном дворе, обсуждая, сколько купец отвалил певчим и в какую сумму ему обошелся бал с музыкантами.

После венчания гости отправлялись в дом кондитера. Речь идет не о лавке со сладостями: кондитерами в дореволюционной Москве называли профессиональных устроителей свадебных и поминальных застолий. Кондитер обычно либо покупал, либо брал в аренду особняк, где проводил торжества. Все нюансы мероприятия оговаривались заранее, купцы при этом яростно торговались и спорили по поводу меню и прочих нюансов: артишоков не подавать, гости их есть не умеют, только исколются, а вот шампанского надо побольше, чтобы на все тосты хватило.

Начинался праздник с поздравлений: к молодым, стоящим под руку в гостиной, по очереди подходили гости, желая им всех благ. Затем начинались танцы. Те, кто их не любил, расходились по многочисленным комнатам: в одних играли в карты, в других угощались вином. Некоторые приглашенные изрядно набирались еще до начала ужина и пускались во все тяжкие: лезли целоваться к женщинам и дрались с официантами.

Ужин начинался глубоко за полночь. Многие добредали до стола с трудом — одни из-за усталости после танцев, другие — из-за любви к спиртному. Завершался банкет ранним утром, и некоторых гостей родственники и слуги уводили буквально силой.

Следующий день молодых начинался весьма приятно: в столовой их встречали посыльные с подарками. Ввручали разное — от серебра, к которому купцы питали особую слабость, и до живых гусей с бантами из голубых и красных лент на шее. После приема даров новоиспеченные муж и жена отправлялись наносить визиты всем женатым гостям, посетившим их свадебный бал. В каждом доме их ждало угощение, и после 15–20 визитов пара возвращалась вечером домой уставшая и с несварением желудков.

В начале XX века купеческие свадьбы начали меняться. На смену «неотесанным торгашам» пришли молодые люди со светскими манерами. Купеческих дочерей перестали запирать дома — теперь они учились в гимназиях и на женских курсах, устраивали дома журфиксы и любительские спектакли. Свахи ушли в прошлое: под их видом процветали мошенницы всех цветов и мастей, возившие наивных юношей к подставным семьям, месяцами вытягивающим подарки.

Так ушли в прошлое забавные традиции купеческих свадеб XIX века и появились новые. Но это уже совсем другая история.

Фото: Getty images, Legion media