«Парфетки» и «мовешки»: как жилось воспитанницам института благородных девиц

В институт благородных девиц попадали дочери аристократов, высокопоставленных военных и чиновников, а также богатых купцов и фабрикантов. Но хвастаться богатством было нельзя: украшения у девочек сразу забирали и хранили их в специальных коробочках, позволяя лишь перебирать (ни в коем случае не надевать!) в свободное время.

Все девушки неофициально делились на парфеток и мовешек. Первое прозвище произошло от французского слова parfaite — совершенство. Парфетками становились лучшие воспитанницы — те, которые умели себя вести, обладали идеальной осанкой, делали изящные реверансы и соблюдали все правила.

Мовешками (от mauvaise — «дрянная») называли тех, кто вел себя неподобающе: не заправлял кровать, громко разговаривал или был неаккуратен. За всё это девочек наказывали. Порки были запрещены, но нарушительницу могли лишить еды или заставить часами стоять в классе. Если же маленькая девочка мочилась в постель, то ее при этом еще и заворачивали в мокрую простынь.

Жили девочке в спартанских условиях: температура в помещениях не превышала 16 °С, матрацы были жесткими, одеяла — тонкими. Вставали все в шесть утра и умывались холодной водой. Отоспаться можно было только в лазарете, и попадали туда воспитанницы, не подготовленные к таким суровым условиям, нередко.

Кормили «благородных девиц» скудно: на завтрак давали бутерброд с маслом и сыром и кашу, на обед — жидкий суп, кусочек мяса и пирожок, на ужин — булочку и чай. В постные дни мясо заменяла рыба. Проще жилось девочкам, получающим деньги от родственников: они подкупали служанок, чтобы те приносили еду.

Преподавали девицам закон божий, историю, географию, арифметику (не путать с математикой!), словесность и французский язык. Обучали воспитанниц и тому, что пригодится «хорошей матери»: рукоделию и разным видам домоводства. Каждый день проводилось до восьми уроков, перемежающихся с занятиями физкультурой и прогулками.

За нравственностью «благородных девиц» тщательно следили: доходило до того, что седьмую заповедь «Не прелюбодействуй» в Библии стыдливо заклеивали бумажкой. В библиотеке стояли специальные издания классических романов, где многоточий из-за «опасных мест» было больше, чем букв. Прочитать книги полностью девушки могли только после выпуска.

Учителей-мужчин в Смольный брали пожилых, обязательно женатых и желательно обладающих каким-то дефектом внешности. Но поклонниц у преподавателей всё равно хватало: объекту обожания девицы дарили презенты, молились за его благополучие, а самые восторженные — ели в честь возлюбленного мыло на глазах у остальных девиц.

Но больше всего в Смольном обожали императора, который иногда заезжал с супругой на обеды. Кусочки со стола монарха хранились как драгоценные талисманы, а случайно забытый платок разрезался на клочки — их счастливицы носили на груди. Влюбиться в кого-то было чем-то вроде моды: девицам нравилось погружаться в чувства.

Еще одним трендом стала... смерть. Девушки нередко фантазировали о том, как лежат красавицами в гробу, а рядом всхлипывают подруги и злая классная дама. Воспитанницы легко могли съесть толченый мел и уксус просто чтобы проверить, не отравятся ли. Иногда это плохо заканчивалось: одна из воспитанниц скончалась от удушья, проглотив карандашный грифель.

Обучение было рассчитано на 12 лет, и всё это время девушки проводили в институте — даже на каникулы уехать было нельзя. Встречи с родственниками дозволялись лишь с разрешения императрицы и проводились под присмотром классной дамы. Всю корреспонденцию тщательно изучали. Впрочем, небольшая взятка горничной позволяла обойти «цензуру».

Девочки росли практически в полной изоляции и покидали заведение абсолютно неприспособленными к жизни. Одна из воспитанниц, Елизавета Водовозова, вспоминала: покинув институт, она даже не знала, что извозчику надо заплатить. Выпускниц Смольного прозвали кисейными барышнями (выпускные платья шили из кисеи), и означало это презрительное выражение бытовую беспомощность и чрезмерную эмоциональность.

Но те, кто возвращался в семьи, быстро осваивали все необходимые навыки. Среди «благородных девиц» хватало выдающихся женщин, однако сложно сказать, стали они такими благодаря институту или вопреки пребыванию в нем. Как бы то ни было, Смольный и многочисленные похожие заведения стали знаковыми: именно их появление ознаменовало кардинальное изменение отношения к женщинам и признание необходимости дать им образование.

Фото: ТАСС