Очень страшные истории: «Малахитовый лес», Влада Астафьева

Свет в доме замигал и погас. Это произошло настолько неожиданно, что Тори даже растерялась. Случись такое в ее городской квартире, она бы уже шла к ящику с пробками, поминая недобрым словом электросети. Однако она была не дома, она была в Малахитовом Лесу... Тори уже успела привыкнуть к тому, что здесь как в сказке: все работает, еда появляется сама собой, деньги вообще не в ходу. Поселок прекрасно модернизировали, напоминания о деревенском прошлом оставили намеренно — как декоративный элемент. С чего бы вдруг исчезать электричеству, когда на улице ни дождя, ни ветра?

Выглянув в ближайшее окно, она насторожилась еще больше. Свет в поселке по- прежнему горел — и на улицах, и в соседних домах. В темноту погрузился только ее коттедж. Опять же, с чего бы? В доме просто горел свет, перегрузки не было! Пробки располагались на улице, это девушка знала наверняка, под крышей, но у внешней стены. Тори подумала, что это дурацкая идея, еще когда менеджер поселка ей все показал. Но тогда она решила, что это не ее проблемы, ей-то ничего ремонтировать не придется, а получилось вот как. Теперь неудачное расположение пробок означало, что ей нужно выйти... и что кто-то намеренно мог отключить электричество, чтобы выманить ее наружу. Да, на щитке имелся замок, но скорее символический, его кто угодно мог сорвать. Тори подошла к двери, но замерла в паре шагов от нее. Разум вопил, что она ведет себя как трусливая малолетка — она сама должна решать свои проблемы, а не придумывать непонятно что! Никто ей не поможет, да и не надо. Вот только инстинкты почему-то протестовали... Как будто они точно знали, что снаружи нечто опасное.

Она задержалась, упрекая себя, и это оказалось неожиданно правильным. Дверная ручка вдруг резко дернулась, потом — снова и снова, быстро, нервно. Тот, кто стоял сейчас снаружи, не пытался постучать в дверь, он даже не пробовал вскрыть замок. Он дергал ручку, как безумец, словно сама идея о невозможности войти приводила его в звериную ярость. Тори, не до конца понимая, что делает, юркнула в сторону, пригнулась, спряталась у стены под самым окном — там, где ее точно не увидят. Оказалось — вовремя. Фонари, оставшиеся где-то далеко на улицах, бросали на стены ее дома пятна мутного рыжего света. И в этих пятнах появился теперь тонкий, искаженный тенями силуэт. Кто-то двигался там — не у фонарей, у самого ее окна. Непонятный, напряженный, сгорбившийся. Не случайный прохожий и уж точно не друг. Этот искаженный силуэт с его резкими, спазматичными движениями больше напоминал зверя, по какой-то нелепой случайности оказавшегося похожим на человека. На пару секунд он замер у того окна, под которым пряталась Тори. В этот миг она даже дышать боялась, зажала себе рот, чтобы не выдать себя случайным всхлипом. Глупо ли это? Да, и совсем на нее не похоже. Но ее воображение рисовало в незнакомце не безымянного психа, а того, кого она прекрасно знала, — даже при том, что этот человек никак не мог оказаться в Малахитовом Лесу.

А потом все закончилось — так же резко, как началось. Исчез изломанный силуэт в пятне рыжего света, вернулось электричество, сделавшее дом безопасным и понятным. Теперь то, что недавно заставляло сердце сжиматься в ледяной хватке ужаса, казалось нереальным. Тори посмотрела на свои руки и обнаружила, что пальцы мелко дрожат. Такого с ней давно не случалось, а она даже никому рассказать не могла о том, что сейчас произошло, потому что у нее не было никаких доказательств. До самого утра Тори так и не сомкнула глаз, пытаясь понять, привиделось ей все это — или постоянные мысли о том, что случилось десять лет назад, все-таки начали сводить ее с ума.

Мы спросили у Влады, что ее саму погает по-настоящему

Я люблю неизвестность – пугающее предвкушение непознанного, мурашки по телу от того, что правила привычной жизни внезапно изменились, нарастающее напряжение, беспомощность перед тем, чего в твоем мире раньше не было – и что выглядит достаточно реальным, чтобы тебя коснуться. Не люблю пошлость, пусть даже макабрическую, и излишние физиологические подробности. Мне кажется, страх рождается в душе, нет смысла выискивать его в кровавой мешанине.

Когда-то первые зрители приходили в ужас от «Прибытия поезда» братьев Люмьер: таких изображений в их жизни еще не было, им казалось, что поезд вырвется из экрана и раздавит их. Этот фильм, совершенно безобидный по нынешним стандартам, включили в список «Самых страшных сцен кинематографа». Но кого сегодня напугаешь видео прибытия поезда? Сегодняшний читатель открывает новую книгу уже с определенным знанием жанра. Впрочем, есть и хорошая новость: страх – такое естественное чувство, что пробудить его в душе можно всегда, было бы желание.

Мне кажется, у «реалистичного хоррора» куда больше шансов пробраться под кожу, по-настоящему напугать, забрав защиту неверия. Монстров, демонов и зловещих инопланетян можно изгнать из своей фантазии фразой «Вас не существует». А вот люди и стихия способны на все – и это по-настоящему пугает.

Саму же меня способны меня по-настоящему задеть два вида страха. Первый – это примитивный: у меня, как и у многих людей, есть фобии, и если они будут затронуты текстом, я в панике отброшу книгу и побегу в противоположном направлении. Второй – страх развитого сознания. Меня пугают сцены беспомощности заведомо уязвимой жертвы – ребенка, старика, инвалида. Пугает предательство, нож в спину, обман самых близких, игры с чужим разумом, убежденность преступника, что он имеет право на то, что делает. Это пострашнее психа с топором будет... Впрочем, только на страницах книг. В реальности и психа с топором встречать бы не хотелось.