Конкурс страшных рассказов: «Ведьма», Александра Свидерская

Майя вздрогнула, оторвалась от экрана телефона и подняла голову. Перед ней, скрюченная и лохматая, стояла старушка в обносках и застиранном платке. Глаза ее, как и щеки, впали, а лицо и шею покрывали рытвины-морщины. Майя поморщилась и отодвинулась насколько позволяла скамейка остановочного павильончика. Старушка прыснула смехом, оголяя практически беззубые десна.

— Да ты чего? Это ж я, бабка Шура. Не признала чай? Ну, иди сюда!

Майя расслабилась. И только она застенчиво поднялась со скамейки, как бабка Шура вцепилась в ее плечи, и троекратно поцеловала, оставляя губами липкие следы на щеках.

— Гля, вымахала! Тебе уж сколько брякнуло?

— Три-надцать...

— У-у-у! Невеста! Ничо, в селе мигом тебе жониха отыщем!

Майя неуверенно засмеялась, подхватывая смех двоюродной бабушки. Закинув на плечо спортивную сумку с вещами, гостья последовала за бабой Шурой по проселочной дороге. Вокруг разворачивались смутно знакомые образы: разваленный колодец, покрытый густой растительностью; покосившийся амбар, выглядывающий из-за пролеска; болотные топи, воняющие серой и сыростью.

В последний раз Майя была здесь лет восемь назад, но вокруг, казалось, ничего так и не изменилось. Время в селе застыло.

— А мамка твоя че? Я толком и не поняла, телефон на почте не фурычит.

— Она на острова уехала, с новым мужем, у нее медовый месяц.

Из-за свадьбы дома случился ряд скандалов. Сначала Майя ни в какую не хотела, чтобы мама снова выходила замуж. Больше всего пугало, что в семье может появиться еще один ребенок. Затем Майя боролась за право провести две недели с отцом, но тот угодил в больницу. Из родни, готовой принять Майю, осталась только бабка Шура. Меньше всего хотелось тащиться в такую даль, но выбора не было. Одной Майе тоже не разрешили остаться.

Плетясь за бабкой, Майя достала телефон из кармана, подняла вверх и прищурилась. Сети не было.

— Ха. Эт у нас на столб лезть надо, — сказала бабка, — тебе ребята покажут. Там ваши штуки работают.

Майя вздохнула и убрала телефон. Больше поездок в села, она не любила только лазить по столбам.

Наконец, дорога вышла к селу. Здесь окружающий пейзаж менялся не в лучшую сторону. Деревья и трава потускнели, пожухли, а показавшиеся вокруг поля выглядели почему-то не золотыми, а ржавыми. Дорога превратилась в кашу из грязи и камней. Майе стало не по себе. Ей показалось, что идущая впереди бабка тоже изменилась: чуть выпрямилась, стала увереннее, бодрее.

Дома тянулись по обе стороны: ветхие, бревенчатые, темные. Как в детских страшилках. На улице ни души, только куры да собаки. На ум приходили истории о медленно гниющем городе-призраке.

Когда Майя была здесь последний раз все выглядело не так, было теплым, ярким, солнечным. А может детский разум просто воспринимает мир иначе?

В нос ударил омерзительный запах навоза, смешанный с чем-то сладковатым. Майе с трудом удалось сдержать рвотный позыв. Она ковыляла за Шурой, оставляя на глиняной дороге отпечатки кроссовок. Озиралась по сторонам, на грязные окна и обросшие сорняками участки. Вокруг никого, но под каждым крыльцом, казалось, прячется пара наблюдающих глаз. Их обладатели перешептывались между собой на диковинном языке и сипло вздыхали, вкушая запах Майи. Голоса приглушал писк комаров и редкое рычание облезлых псин, половина из которых не доживет до следующего года.

Небо затянуло вязкой дымкой, исходящей от близлежащих топей. Они веяли тиной и холодом, обволакивая тело Майи. В селе было ощутимо холоднее.

Вскоре они остановились у одного из обветшалых домов. Его Майя узнала, даже несмотря на то, что с годами он сдал. Бабка Шура отворила калитку и пропустила Майю вперед.

— Помнишь чай домик мой?

— Да, его помню, хотя все вокруг не очень... Мне казалось, что вы пару лет назад ремонт затевали. Мама что-то такое рассказывала.

Бабка Шура шла рядом с гостьей через огород. Глянув на нее, Майя чуть не ахнула. Ей показалось, что бледные щеки двоюродной бабушки порозовели, что она стала выглядеть куда лучше, свежее.

— Затевали, внучка, затевали. Да только ж муж мой, Игоряшка, помер тем же годом. А я шо без него? — Шура махнула рукой и снова засмеялась. —

Входи давай. Токмо голову пригни, притолока низкая у меня.

— Так можем вам в город? — с сочувствием спросила Майя.

— Кому я нужна в том городе? Да и нельзя мне отсюда, мне здесь хорошо.

Внутри дом выглядел не лучше, чем снаружи. Лоскуты обоев свисали до пола, пронзительно скрипевшего при каждом шаге. Всюду лежали пыль и куски облупившегося потолка. Старой мебели давно пора на помойку: шкафчики с разбитыми дверцами, обшарпанный стол, рваный диван. Да здесь должен быть рой мышей или тараканов! Подумав об этом, Майя захотела забраться повыше. Например, на печь, заменявшую бабке центральное отопление. Но там почти наверняка всё в паутине, фу.

Тревожное ощущение чужих взглядов не пропало даже в помещении. Сначала Майя не понимала, кто и откуда может за ней следить, а затем увидела. Каждый угол дома представлял из себя странного рода алтарь, но не такой, как делают православные верующие. На разных полочках, лежало сено, ошметки сухой грязи, мох. А в центре каждой инсталляции висел корявый рисунок пальцами. Неаккуратные, толстые мазки, наляпанный фон. На каждом из них изображались жуткие черные существа с зияющими дырами вместо глаз. Они почти сливались с тенями, падающими в углы.

Шагая за бабкой, Майя разглядывала подозрительных «идолов». Это не было похоже на детское творчество. Но зачем бабке рисовать такие убогие и мерзкие картинки? И тем более развешивать их по стенам?

Шура открыла перед гостьей дальнюю дверь.

— Вот, тута спать будешь. Ты небось проголодалась с дороги.

Майя вежливо, но немного нервно улыбнулась.

— Нет, спасибо.

Шура оставила Майю, и та осторожно зашла в комнату. Первым делом осмотрелась: узкая кровать, стул, стол и шкаф. И один из уродцев, висящий в углу. На его полочке лежали мертвые слизни, сухие и скукоженные. Майя бы даже салфеткой их трогать не стала.

В помещении не было окна. На столе стояли две свечи. Баба Шура видимо зажгла их заранее. Тени огней играли на стенах, придавая страшному рисунку объем и некоторую живость.

Майя бросила сумку на кровать и чихнула от поднявшейся пыли. Неизвестно, что было хуже, сидеть здесь или торчать снаружи. Майе показалось, что открытое пространство все же лучше. Она достала из бокового кармашка наушники и отправилась на улицу.

— Баб Шур, я пойду погуляю немного.

— Иди-иди, внученька. К озеру сходи, коль дорогу помнишь. Там сейчас красота!

Заткнув уши приятной музыкой, которая скрашивала удручающую действительность, Майя отправилась на прогулку. Должно же быть в селе хоть что-то положительное. Надо было убедить себя в этом, чтобы следующие две недели не обернулись сущим кошмаром.

Майя прошла вперед метро сто, пританцовывая и напевая под нос любимую песню, как вдруг в затылок отдало жгучей, тупой болью. Майся застонала, схватила за ушибленное место. Наушники выпали из ушей и повисли на проводе.

— Ты глухая что ли?! — послышалось за спиной.

Майя медленно оглянулась.

У поворота на другую улицу стояла группа подростков: три мальчика и две девочки. Странно, что Майя их не заметила.

— Это вы в меня чем-то бросили? — с обидой спросила Майя.

— Яблоком, — съязвила одна из девочек.

— А потому что отвечать надо, когда зовут! — добавил один из мальчиков.

— И чего вам?

Высокий мальчишка, явно старше остальных, оторвался от забора.

— Ты неместная. У кого живешь?

Майя немного пришла в себя, подтянула болтающиеся наушники. Она не знала этих ребят, да и не могла припомнить, чтобы в детстве дружила с кем-то из местных.

— У бабы Шуры. Я ее двоюродная...

Майя еще не договорила, а местные, кроме старшего мальчика, собрались в кружок и начали шептаться.

— Ты хоть знаешь, кто твоя баба Шура? — поинтересовался он.

— Кто же?

— Ведьма! — выкрикнула одна из девочек.

Майя с минуту разглядывала ребят, пытаясь понять, шутят они, или просто как все селяне недалекого ума. Когда стало ясно, что ребята говорили серьезно, Майя громко захохотала. Немного нагло, немного наиграно. Ей захотелось продемонстрировать свое превосходство.

— Ты че ржешь?! — огрызнулся пухлый и самый молчаливый мальчик.

— Вы серьезно во всю эту ерунду верите? — уточнила Майя, жадно вбирая воздух.

Старший мальчик молча подошел ближе к Майе, навис над ней. Он выглядел смурным, нелюдимым, но страха почему-то не вызывал.

— Тебя как зовут? — спросил он.

— Майя.

— Я Ваня. Это Катька, Сопля, Русик и Дуня.

Майя не совсем понимала к чему все это. Ваня продолжил:

— Ты сама откуда будешь?

— Из Москвы, — гордо ответила Майя.

Она прочитала на лицах ребят нотки зависти. Ей это очень понравилось.

— Понятно. Вас, городских, ничем не проймешь. Вы за блестючками своими ничего не видите. Да только бабка твоя все село в страхе держит, многих со свету сжила.

К разговору присоединилась Дуня.

— В том году мою бабушку убила! Пришла твоя Шурка к нам в гости. Моя бабушка пол подмела, да и поставила веник вверх ногами. Шурка до полуночи почти у нас сидела, уйти хотела, да не могла. Я случайно веник задела, он упал и Шурки как след простыл. А на следующий день у моей бабушки сердце схватило и все. Нет ее!

Майя чуть у виска не покрутила.

— Обвинять человека в убийстве из-за веника?..

Молчаливый Русик вздохнул.

— Только колдуны дом не могут покинуть, когда веник перевернут.

— Пошли с нами, — пригласил Ваня, — покажем тебе кое-что.

Майя не знала, что ей хотят показать, но ей было страшно любопытно. Стало ясно, что местная молодежь верит в сказки вроде Лешего и соли у порога. Майя хотела увидеть, что ей могут показать ребята, а затем разочаровать их и рассказать о науке, прогрессе, религии в конце концов.

Вся компания свернула за поворот и двинулась по узкой улочке в сторону небольшой полянки, за которой простирался темнеющий лес. Когда они вышли на открытый участок, Майя увидела у дороги небольшую разрушенную, казалось, лет сто назад, церквушку.

— Думаешь, красные ее покоцали? — спросил Ваня.

Майя не очень поняла вопрос, и потому многозначительно промолчала.

— Ее ведьмы разрушили, на Ивана Купала. Моя мама маленькая тогда была, своими глазами все видела!

— Ивана Купала?.. — переспросила Майя.

Ваня усмехнулся.

— Городские... нос задираете, а сами жизни не знаете. Это день летнего солнцестояния. Празднуется с шестого на седьмое июля.

Майя достала телефон и проверила.

— Это же сегодня...

Сопля улыбнулся.

— Сегодня. Значит и охота на ведьм сегодня. Она сюда придет, а мы ее хвать, и накажем!

— Убьете?..

Дуня по-свойски ткнула Майю в плечо.

— Дура что ли, мы же не охотники, нам нельзя! Одно неверное движение и такое зло можно разбудить...

— Она кошкой обернется, и мы ей лапу отчекрыжим. Чтобы колдовать больше не могла, — добавил Русик.

Майя не могла поверить в услышанное. Шайка деревенских балбесов решила покалечить несчастную кошку. Еще и Майю хотят привлечь, судя по всему. Больные на всю голову!

— Весело у вас тут, — Майя достала наушники из кармана. — Но я пойду, пожалуй. Домой пора.

***

На подходе к дому Майя заметила небольшую черную кошку. Она уверенно бежала вдоль забора, высоко задрав лоснящийся хвост. Запрыгнув на забор бабки Шуры, кошка спрыгнула и скрылась в кустах. Майя пожала плечами – мало ли каких животных могла подкармливать двоюродная бабушка.

Майя зашла на участок, прикрыла за собой калитку, открыла входную дверь и, чуть не выронив телефон, застыла на пороге. Бабка Шура, вся взъерошенная, красная что-то шептала над котелком, стоящим в центре стола. На секунду Майе показалось, что странные изображения на стенах зашевелились. Вместо странных фигур на мгновение померещилась церковь и сухие цветы, растущие рядом.

— Майка! — вскрикнула бабка и все вокруг моментально рассеялось. — Вернулась ужо! А я вот суп состряпала, щи. Чем богаты.

Майя кивнула.

— Д-да... я сейчас.

Она забежала в комнату и кинула на кровать телефон и наушники. Тупые местные весь мозг ей запудрили. Привидится же такое. Вернувшись, Майя села за стол и бабушка налила ей суп. Он оказался очень даже неплохим. Получше того, что готовила мама. На столе нашлись ржаной хлеб и овощи с огорода. Традиционный русский обед.

— Бабуль, а ты чего, не будешь?

— Я попоже поем, не голодная я.

Глянув в дальний угол Майя заметила, что веник у бабки Шуры на проволоке висел. Она такого еще никогда не видела. В том же углу был и очередной страшный алтарь.

— Баб Шур, а что это за рисунки такие? Цветы, гниль какая-то?..

Шура посмотрела на стену, усмехнулась и махнула рукой.

— Ерунда старушечья, не обращай внимания. Травки собираю, от сглаза, от хвори.

Ну да, старики ведь часто в такое верят. Домик хоть и старый, мрачный, как и сама Шура, но никакой опасности не представляет.

— А я когда гуляла, церковь разрушенную нашла. Ты знаешь что-то о ней?

— Отож. Ее в девятнадцатом годе подорвали. «Религия – опиум для народа». Мамка рассказывала.

И чья же мамка теперь права? Чья мамка правду видела?

Майя поела и помогла бабушке, а затем отправилась в свою комнату. Там она послушала музыку, почитала, да так и задремала. Сквозь сон она слышала странные звуки, будто кто-то скреб по полу, клокотал и тихонько завывал. Когда Майя вновь открыла глаза, свечи почти догорели. Теперь вокруг стояла подозрительная, вяжущая тишина.

Майя позвала бабушку – ничего. Позвала громче – снова ничего. Она тихо встала, взяла свечу и пошла в большую комнату. В доме не было ни души, только все те же страшные рисунки на стенах. За окнами расстилалась ночь, фонарь луны светил на полную мощность, но иногда скрывался за грузными облаками.

Майя медленно передвигалась по скрипящему полу, не сводя глаз с одного из рисунков. Она снова позвала Шуру, но ответа не последовало. Рука странного существа на алтаре перетекала в играющую на стене тень и напоминала огромную лапу, которая сползала на пол и тянулась к ногам. Скрип не смолкал. В саду что-то хрустнуло. Майя взвизгнула и уронила свечу, та моментально погасла. Теперь комнату освещал только лунный свет. Споткнувшись о табуретку, Майя кинулась к стене, повисла на выключателе. Щелк-щелк. Щелк-щелк. Не работало. Рисунки уставились на нее. Все сразу. Даже сквозь стены Майя чувствовала их тяжелые взгляды. Если она двигалась, взгляды существ перемещались вслед за ней. Они звали Майю по имени, смеялись над ней.

Майя кинулась к дверному проему, за второй свечой, но увидела перед собой нечто, лежащее на гнилом комоде. Огромное, черное, широкое. В глотке пересохло настолько, что вместо крика с губ сорвалось тихое сипение. Мгновенное оцепенение тут же отступило, когда Майя разглядела, что это всего лишь одежда бабы Шуры. Но куда же пропала она сама?

Нырнув в комнату и захватив телефон, Майя обулась и побежала на улицу. Она так и не заметила одну маленькую деталь: веника на стене уже не было.

***

Ноги сами принесли Майю к церкви. Черные кошки, голые ведьмы... все это она уже читала, у Булгакова. Образ Маргариты всегда казался ей одинаково манящим и отторгающим. Неужели ее двоюродная бабушка и правда ведьма?

Майя заметила проблески костра среди деревьев и направилась туда. Как и ожидалось, там сидели ее новые знакомые. Они облачились в белые расписные рубашки. Мальчишки прыгали через костер, девчонки плели венки, а Ваня опять стоял поодаль, сжимая в руке топор. Майя подошла к нему.

— Я знал, что ты придешь, — заметил Ваня.

— Моей бабушки нигде нет... Она словно сквозь землю провалилась.

Ваня усмехнулся.

— Она скоро будет здесь, вот увидишь.

— Ей будет больно?..

— Ничуть. Ведьмы же боли не чуют. А ты че, поверила, что ли?

Майя нахмурилась.

— Еще чего! Мне просто... просто дома одной страшно!

Ваня покивал.

— Ну-ну.

Ребята закончили странные гуляния и засыпали костер. Они уселись в траве с разных сторон от церкви и не отрываясь наблюдали за зданием. Майя держалась ближе к Ване. Он казался ей самым адекватным. Она решила, что попытается все разузнать, а может даже помешать хулиганам.

Послышалось два тихих хлопка в ладоши. Ваня чуть опустил голову и тут Майя заметила торчащий из травы черный хвост, снующий у церковных руин. Ребята стали медленно сдвигаться вперед, брать кошку в кольцо. Майя следовала поодаль от них. Она была уверена, что кошка услышит шаги и пустится наутек. Так и случилось.

Кошка запрыгнула на большой обломок стены, вроде бы облизнула его, и тут же вскинула голову. Она осмотрела кусты, в которых спрятались ребята, после чего бросилась по полю.

— Уйдет! Уйдет! — закричал Сопля.

— По плану, — скомандовал Ваня.

Ребята слаженно кинулись кто куда. Майя выпрямилась и наблюдала за ними. Они загоняли несчастную, прыгали на нее со всех сторон. Кошка пронзительно вопила, умудрилась кого-то поцарапать, но удрать ей не удалось. Катька поймала беглянку в холщевый мешок. Кошка бесновалась, орала недуром, пыталась вырваться. Катька чуть не выпустила мешок, но Ваня вовремя перехватил его. Он смог удержать кошку одной левой. Ребята вернулись к церковным руинам и Майя подошла ближе. Ее сердце разрывалось от кошачьих криков, но она завороженно смотрела, ничего не могла с собой сделать.

— Тихо там! — прикрикнул Русик и пнул болтающийся мешок.

Кошка издала протяжное «мяу» и немного затихла. Русик ударил еще пару раз и движение в мешке совсем прекратилось.

— Убили... — прошептала Майя, — убили...

Дуня отмахнулась.

— Оглушили и всего. У нас лишних пальцев нет.

Ваня запустил руку в мешок и вытащил кошку, держа ее за холку. Она не шевелилась, болталась, как кукла. Ваня без церемоний бросил ее на обломок стены, зафиксировал.

— Рус, — кивнул он на Майю, — подержи ее, на всякий пожарный.

Русик подошел к Майке и с силой обхватил. Она еле слышно застонала. Катька помогла Ване, отодвинула правую лапу кошки чуть в сторону. Ваня поднял топор вверх и его лезвие блеснула в свете луны.

— Не на... — вскинула Майя, но Русик тут же закрыл ей рот.

Ребята навалились на несчастную кошку, ухватили ее кто за что. Ваня, замерев на пару мгновений, уверенно опустил топор. Кошка издала такой звук, какой Майя не слышала еще ни разу в жизни. Что-то среднее между визгом сирены и рыданием младенца. Короткий, отчаянный звук. Она издавала его вновь и вновь, словно крича: «Ой-ой-ой». Кровь хлынула на камень. Из-за преломления света она выглядела еще страшнее, багрово-черной. Русик держал Майю с такой силой, что ей казалось, будто она даже плакать не может. Не может закрыть глаза.

Ребята отпустили кошку. Она свалилась с камня и стала валяться в пыли. Ее движения напоминали предсмертную агонию. Она забрызгала кровью босые ноги ребят, иногда ударялась об них, но помогать ей никто не собирался. Майя отчетливо слышала тихое хихиканье Сопли.

Ваня вытер кровь с топора подолом своей рубахи и изо всех сил пнул кошку в живот. Та снова завизжала, но уже слабо. Силы покидали ее. Кое-как она поднялась с земли, но тут же завалилась набок. Дуня и Катька расступились. Кошка прошла мимо них, пытаясь ползти, прыгать, держать равновесие. За ней оставался заметный шлейф из кровавых пятен. Кое-как животное скрылось из вида за буреломом.

— Теперь ты больше не сможешь творить зло, — произнес Ваня вслед кошке.

Русик отпустил Майю. Она с ужасом посмотрела на ребят. Дуня подмигнула ей и улыбнулась.

— Ты в безопасности. Можешь не благодарить.

— Алтари больше тебе не навредят, — добавила Катька.

Майя ощутила внутри мощный толчок. Алтари?.. Откуда они знали про алтари?! Не помня себя, она сорвалась с места и побежала домой.

***

Майя тихо вошла и прикрыла за собой дверь. Нарушая вязкую тишину, она позвала бабушку. И, кажется, услышала, как Шура сопит в своей комнате. На душе сразу стало легче, а дом перестал быть зловещим и отталкивающим. Майя приблизилась к комнате Шуры, но ощутила, что нога ступила во что-то мокрое. Приглядевшись, Майя увидела, что лужиц вокруг было несколько, она заканчивались у двери. И это была кровь.

Отпрыгнув в сторону, как ошпаренная, Майя забежала к себе в комнату и захлопнула дверь. Отодвинула стол и забаррикадировала себя. Хотя, вряд ли такое сможет остановить ведьму. Майя не понимала, что пугало ее больше: что ведьмы существуют или что ее бабушка, истекая кровью, лежит за стенкой. Ребята сказали, что отрубленная кисть помешает Шуре колдовать, но Майе верилось в это с трудом. Она просидела у противоположной от входа стены всю ночь и задремала лишь, когда начало светать.

Разбудил ее громкий звон посуды и причитания двоюродной бабушки. Голова жутко болела. Майя поднялась с пола, подошла к двери, чуть сдвинула стол и выглянула в щель. Бабка Шура сидела за столом, спиной к Майе, и старательно что-то делала.

Рано или поздно выйти придется, отсюда некуда бежать. Может, если бабушка не вредила Майе раньше, то не будет вредить и сейчас. Она аккуратно отодвинула стол и протиснулась в дверь. Прошла мимо шкафа и застыла у стола. Бабка Шура подняла взгляд и устало улыбнулась.

— Ух ты и соня...

Майя молчала. Первое, что бросилось ей в глаза – ничего с руками бабушки не случилось. Второе – на руках у нее лежала тяжело дышащая черная кошка. На столе стояли баночки с какими-то мазями и травами. Шура перебинтовала кошке лапу и теперь бережно отпаивала ее молоком.

— Это... это что? — тихо спросила Майя.

— Это? Это Ночка, кошка местная. Ее тут все знают, подкармливают. Порубили, ироды... Но глядишь, оклемается.

Майя перевела взгляд с кошки на бабушку.

— Ну, а ты? Где ты вчера ночью была?

Шура сипло засмеялась.

— Так на собрании сельсовета? Я шож, не сказала тебе? Садовая голова! Мы там обсуждали всякое, засиделись.

Майя чуть не спросила: «И ты что, не ведьма?». Но вовремя сдержалась. Похоже, не там ребята искали ведьму. А все эти алтари, обряды странные... Наверное, это для безопасности, для защиты!

Майя сорвалась с места и побежала прочь из дома. Надо было срочно предупредить новых знакомых.

— Малахольная! — крикнула Шура ей вслед. — Ты куда?!

— Я скоро!

Бабка Шура плюнула в пустоту и продолжила отпаивать кошку. А потом хлопнула себя по лбу, будто вспомнив что-то важное.

— Тю старая, про дураков-то психических и не сказала. Ну ничего авось есть захочет, прибежит, там и скажу.

***

Майя торопливо шла по селу выискивая ребят. Вокруг царили всё та же разруха и тишина. Только на несколько минут улица ожила, когда по ней прокатился полицейский уазик, обдавший Майю грязью. Возмущённые вопли городской гостьи ушли в никуда. Но она успела заметить любопытную голову Сопли, на мгновение показавшуюся из-за развалин церкви.

— Вот вы где! – воодушевленно сказала Майя ребятам. — А где остальные?

— Пошли смотреть как психов ловят, — объяснил Сопля и девочки кивнули, соглашаясь. — Придут скоро.

— Ну что? Как там ведьма твоя? — спросила Катька.

— Она не ведьма. Вы кошке местной лапу отрубили.

— Врёшь! — Дуня подошла поближе.

— Сходите сами посмотрите.

— Нашла дураков, — хмыкнул Сопля. — Если бабка твоя не ведьма, нам теперь нужно настоящую искать. Пока она нас не нашла.

— Так, а я о чем! — бодро ответила Майя и улыбнулась появившимся у входа в развалины Ване и Русику.

— Уехали, — оповестил ребят Русик.

— И не поймали никого, — Катька хихикнула. — А мы ведьму нашли.

— Значит, сработал трюк с кошкой, — Ваня довольно кивнул и поднял прислоненный к камню топор.

— Трюк? — переспросила Майя испуганно и зло.

— Ага, — выдохнул ей в ухо подкравшийся Сопля.

— И где она? — Майя посмотрела по сторонам. Ребята смотрели с укором и разочарованием.

— Вот, — сказала Дуня и ткнула городскую гостью в грудь.