«Из-за этой еврейки стрелялся Маяковский»: за что ненавидели Лилю Брик

Девочки получили прекрасное образование: свободно говорили на немецком и французском языках, музицировали, участвовали в устраиваемых родителями музыкальных и литературных вечерах. В гимназии у Лили отмечали способности к точным наукам, окончив ее, она поступила на математический факультет Высших женских курсов. Однако вскоре Лиля увлеклась искусством и стала студенткой Московского архитектурного института.

Лиля всегда была головной болью для родителей. «Мама не знала со мной ни минуты покоя и не спускала с меня глаз», — признавалась она. Мужчины слетались к ней, как мотыльки на свет. В детстве учитель словесности сочинял для девочки произведения, которая та выдавала за свои. Узнав об этом, отец и мать отправили Лилю «в ссылку» — в польскую деревню к бабушке. Там история повторилась: в школьницу влюбился дядя, который начал осаждать Урия требованиями разрешить ему брак с племянницей. Родители тут же забрали дочь обратно в Москву.

Спустя два года Лилю соблазнил учитель музыки — красавец Григорий Клейн. «Мне не хотелось этого, но мне было семнадцать лет, и я боялась мещанства», — вспоминала Брик потом. Девушка забеременела и даже подумывала оставить ребенка, но мать и тетушка нашли врача, который согласился сделать подпольный аборт. Елена уговорила доктора восстановить девственность дочери, ведь надо же как-то скрыть позор от будущего супруга! Лиля отреагировала с привычной для нее независимостью: через два дня после снятия швов отправилась в туалет и лишила себя невинности снова — в этот раз при помощи пальцев.

Операция и разрыв с Григорием дались девушке тяжело: она даже пыталась покончить с собой. Купила флакон с цианистым калием, долго держала его в своей комнате, а однажды решилась — приняла всё содержимое. Ничего не случилось: до этого мать обнаружила пузырек, вытряхнула содержимое, тщательно помыла и насыпала вместо яда соду.

Со временем тоска прошла, и Лиля вернулась к привычной жизнерадостности и романам. Она даже придумала собственную формулу обольщения, которую потом описала в мемуарах: надо внушить человеку, что он умен или даже гениален, но остальные этого не замечают. А еще разрешить мужчине то, что запрещают дома: курить или ездить куда вздумается. «Ну а остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье», — считала Лиля.

С Осипом Бриком Лиля познакомилась, когда ей было 13. Об их отношениях говорят по-разному. Одни биографы утверждают, что Осип несколько лет ненавязчиво ухаживал за девушкой и даже предлагал ей выйти замуж, узнав о беременности. Другие — что Брик был единственным, кто не обращал на Лилю внимания, и это приводило ее в крайнее раздражение, дошло до нервного тика и выпадения волос. Лиля не смогла простить юноше равнодушия — решила очаровать его, что ей с блеском удалось проделать.

Как бы то ни было, в 1912 году Лиля Каган и Осип Брик поженились. Родители Брика поначалу были не в восторге от невесты сына, пока Лиля не попросила на свадьбу в подарок бехтеревский рояль вместо бриллиантового ожерелья. После этого новые родственники не просто смирились с выбором Осипа — они искренне зауважали девушку, которая предпочла музыкальный инструмент украшению.

Осип торговал кораллами и часто бывал в других странах, Лиля следовала за ним. Какое-то время они даже всерьез обсуждали переезд в Туркестан: оба полюбили яркие краски, жару, колорит Востока. Квартира молодых была увешана коврами и тканями, которые они привозили из «командировок». Но за три года страсть Лили улеглась. «Мы с Осей как-то физически расползлись», — писала она в дневнике. Осип продолжал любить жену: «Лиля — самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал», — сообщал он родителям в 1915-м. В тот год Осип и Лиля Брик и познакомились с Маяковским — и эта встреча перевернула их жизнь.

В 1914 году супруги перебрались в Петербург. В их новой квартире на улице Жуковского Лиля основала салон для творческой интеллигенции. Бывали там самые известные люди: от финансистов до литературоведов. Девушку гости называли душой салона, Осипа — его «интеллектуальной пружиной». Собравшиеся обсуждали политику, музицировали, играли в карты. В день особо важных партий на двери вешали табличку «Сегодня Брики никого не принимают».

До встречи в салоне Лиля уже как-то видела Маяковского — в Москве, куда приехала навестить заболевшего отца. Владимир явился к Каганам, чтобы пригласить сестру Брик на свидание. Урий и Елена были не в восторге — их беспокоил ухажер Эльзы. «Родители боятся футуристов, а в особенности ночью, в лесу, вдвоем с дочкой», — так потом вспоминала о первой встрече с Маяковским Лиля. Он не произвел на нее никакого впечатления: высокий, лохматый, с плохими зубами, странно одетый...

А в 1915 году Эльза привела Маяковского в салон Бриков в Петербурге. Поэт, встав у притолоки, гулким голосом начал читать стихи.

Вошла ты,
резкая, как «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете —
я выхожу замуж».

Это было знаменитое «Облако в штанах». Все разговоры затихли: собравшиеся, затаив дыхание, слушали поэму. Закончив декламировать, Маяковский сел за стол, сделал глоток чая и, глядя прямо в глаза Лиле, спросил: «Можно посвятить вам?» И тут же написал на одной из страниц: «Лиле Юрьевне Брик». Про Эльзу, с которой пришел поэт, уже все забыли. Восхищенный Осип предложил издать «Облако» за свой счет: вся тысяча экземпляров вышла осенью 1915 года с пометкой: «Тебе, Лиля».

Позже Брик признавалась: она влюбилась в стихи, но не в их автора. Лиля сразу поняла, что Маяковский гениален, но он сам ей не нравился. Слишком высокий, обожающий слушать собственный голос, даже фамилия — словно творческий псевдоним, да еще и пошлый. «Меня пугала его напористость, его громада, неуемная, необузданная страсть», — вспоминала она. Но Осип был в восторге: он искренне симпатизировал молодому футуристу. Мнение мужа Лиля ценила и потому начала привечать Владимира. А со временем поняла: она тоже испытывает к нему чувства.

Маяковский перебрался в Петроград — поближе в Лиле. По словам поэта Николая Асеева, Владимир «устраивал чужое, казалось бы, гнездо как свое собственное»: в салоне Бриков появились его друзья-футуристы, сам он часами бродил с девушкой по улицам. Лиля же начала приводить возлюбленного в порядок: отвела к дантисту, заставила отказаться от эпатажных вещей — в гардеробе Маяковского появились строгие костюмы, пальто, трость.

Владимир посвящал Лиле почти все свои лирические произведения. Осип помогал их издавать: как и «Облако», на его деньги вышла «Флейта-позвоночник». К супругу Лилю Владимир не ревновал, а вот к гостям салона еще как. Жизнь их в ту пору состояла из постоянных бурных ссор и примирений. После одной из сцен Маяковский даже пытался покончить с собой. Перед этим позвонил Лиле: «Я стреляюсь, прощай!» Девушка тут же прибежала к нему домой. На столе увидела пистолет, и Владимир признался: «Пробовал, осечка. Второй раз не решился, ждал тебя».

В 1917 году Маяковский уехал в Москву — появилась возможность поработать в кинематографе. Разлуку с Брик он переносил с трудом, писал ей: «Каждый день встаю с тоской: "Что Лиля?"». В 1918-м девушка прибыла в столицу — тоже для участия в киносъемках. В Петроград они вернулись вместе.

Маяковский прописался в квартире Бриков, а вскоре вся троица перебралась в загородный дом. Позже Брик вспоминала: «Только в 1918 году я могла с уверенностью сказать Осипу о нашей любви... Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями». Эльзе она писала: «Я сказала Осе, что мое чувство к Володе проверено, прочно и что я ему теперь жена. И Ося согласен». Тогда же Лиля и Маяковский обменялись кольцами: на одном были выгравированы инициалы поэта, на другом — его возлюбленной. Л. Ю. Б. — Лилия Юрьевна Брик: если вращать кольцо, то буквы складывались в бесконечное «люблю».

Весной 1919 года Брики и Маяковский перебрались в Москву. Сняли четырехкомнатную квартиру в Полуэктовом переулке, завели сеттера по имени Щен. По словам Лили, пес и поэт были похожи: оба большелапые и большеголовые. Вскоре эта кличка приклеилась к самому Владимиру, Лилю в «семье» звали Кисой, Осипа — Котом. Так они и жили: Киса, которая гуляет сама по себе, Кот – хозяин Кисы и усыновленный ими Щен. Маяковский рисовал плакаты и придумывал к ним сатирические подписи, Лиля помогала их раскрашивать. Когда у Владимира появились сложности с выходом «Мистерии-Буфф» и поэмы «150 000 000», девушка отправилась в Ригу — искать издателей.

Финансы были общими. До революции троицу содержал Осип, после главным добытчиком стал Маяковский. Впрочем, никто не бездельничал. Письма с просьбой прислать деньги летали ото всех ко всем: даже получающий высокие гонорары Владимир нередко взывал о помощи. Он был азартным картежником и потому нередко проигрывался в пух и прах.

В 1922 году Лиля предложила Маяковскому расстаться на два месяца, объяснив, что ее утомляет «старенький бытик». Брик перенесла перерыв спокойно, а вот Маяковский страдал — приходил под окна, передавал через Авсеева подарки, писал послания: «Жизни без тебя нет». Когда срок истек, Маяковский прочел Лиле поэму «Про это», которую написал за время разлуки: как обычно, она стала первой слушательницей и критиком. Два месяца «добровольной каторги» не прошли даром.

Всё это время Владимир не общался с Лилей, а вот Осип бывал у него едва ли не через день: обсуждал с поэтом концепцию нового творческого объединения литераторов. После этого появился «Левый фронт искусств»: номинальным его руководителем был Маяковский, но главным идеологом стал Осип, который мастерски направлял творческую энергию близких в нужную ему сторону. В первом номере журнала «ЛЕФ» и была опубликована поэма «Про это».

После перерыва все вернулось на круги своя: Кот, Киса и Щен продолжили жить вместе. И у Лили, и у Маяковского были романы на стороне. Больше всего задела Брик связь поэта с Татьяной Яковлевой, живущей во Франции. Говорят, разозлила Лилю «поэтическая» измена: Маяковский публично прочитал посвященные Яковлевой стихи. По слухам, Брик подстроила их расставание: попросила сестру прислать из Парижа письмо, где говорилось, что Татьяна выходит замуж за виконта. Прочитала его при всех — на этом роман Владимира с «француженкой» и закончился. Троица вновь погрузилась в «бытик». «Вот поди разберись. Хорошие люди, а живут втроем», — ворчала их кухарка Анна.

По словам Лили, с 1925 года из их отношений с поэтом пропал секс. В то же время Осип начал заговаривать, что «Володе нужен собственный дом». У Маяковского он действительно появился: для работы он обзавелся комнатой-лодочкой на четвертом этаже в коммунальной квартире на Лубянке. Впрочем, жить он всё равно продолжал с Бриками.

1930 год стал для Маяковского тяжелым. Он много болел и постоянно разражался, читая в газетах, как его называют попутчиком советской власти: Владимир считал себя народным поэтом. Его долгожданную выставку «20 лет работы» не посетил никто из видных литераторов и руководителей Союза. В апреле из журнала «Печать и революция» вырезали приветствие «великому пролетарскому поэту по случаю 20-летия работы и общественной деятельности». В литературных кругах всё чаще говорили, что Маяковский исписался.

В феврале Лиля и Осип Брик уехали в Европу, оставив Щена одного — и совсем не в лучшем состоянии. 12 апреля на встрече в Политехническом институте Маяковского высмеяли. Последней каплей стало свидание 14 апреля с Верой Полонской на Лубянке. Роман Маяковского с ней длился второй год: поэт уже начал требовать, чтобы Полонская развелась с мужем. В тот день встреча была назначена на восемь утра — в половине одиннадцатого Веру ждали на репетиции. Маяковский спрятал ключ, требовал, чтобы она не ехала в театр и вообще ушла оттуда. Женщина отказалась и, дойдя до парадной двери, услышала выстрел. Прибежала обратно — и увидела умирающего любовника.

«Не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте, покойник этого ужасно не любил...» — говорилось в предсмертной записке. Но к последней воле поэта не прислушались: Лиля, прервавшая поездку, оказалась в эпицентре скандала. Ей припомнили всё. Автомобиль, привезенный для нее Маяковским из Франции: присосалась к поэту и жила за его счет! Сотрудничество с НКВД, о котором говорили гости: доносчица, предательница! И, конечно же, развод с Осипом и новое замужество в год смерти Маяковского: как она могла!

Обо всем этом помнили еще долгие годы. Критик и журналист Сергей Николаевич в своей книге «Театральные люди» рассказывает, как встретил уже постаревшую Лилю с ее последним мужем Василием Катаняном в гастрономе. Супруг посадил Лилю на подоконник, а сам отправился к кассе за сырками и кефиром.

«Когда Катанян вернулся, она голосом маленькой девочки потребовала себе сырок в шоколадной глазури и, развернув его хищными пальцами с алым маникюром, стала быстро-быстро уплетать, словно белочка орехи. Кажется, она даже почти пропела от удовольствия: "Какой свежий!" Вся очередь смотрела, как жует Лиля Брик. "Из-за этой еврейки стрелялся Маяковский", — кто-то тихо произнес за спиной, и я буквально кожей почувствовал ожог ненависти», — пишет Николаевич.

Лиля прожила долгую жизнь и скончалась в 86 лет. Уже в старости она рассказывала о сне, увиденном сразу после смерти Маяковского: «Володя пришел, я его ругаю за то, как он поступил. А он вкладывает мне в руку пистолет и говорит: "Ты сделаешь то же самое"». Кошмар оказался вещим: в 1978 году Лиля упала и сломала шейку бедра. Узнав, что с кровати она больше не встанет, женщина дождалась, пока останется одна, и приняла смертельную дозу снотворного. Похорон не было: тело Лили кремировали, а прах развеяли. Всё, что осталось от одной из самых ярких женщин СССР, — это могильный камень с надписью «Л. Ю. Б.».