Гном и красавица: на ком женился самый маленький мужчина СССР

Весил младенец всего 300 граммов. Увидев его, повитуха запричитала: «Не пацан, а лягушонок!» Женщина была уверена: долго малыш не протянет. Но, ко всеобщему удивлению, Костя ел, пачкал пеленки, спал в крохотной колыбели размером с книжку, которую ему соорудил отец, и совершенно не собирался умирать.

Через неделю Аграфена Морозова понесла сына крестить. Священник долго отказывался: бормотал, что не может проводить таинство над таким странным существом. Уговорили его хитростью — мать пустила слезу со словами: «Батюшка, погибнет ведь скоро! Неужто позволите младенчику некрещеному скончаться?» Еще через полгода родители отвезли мальчика в Казань — показать профессорам. Те только руками развели: «Ничем не можем помочь! Ребенок наверняка скоро умрет, давайте не будем продлевать его страдания. Прямо сейчас умертвим и заспиртуем — сделаем пособие для студентов».

Отец Кости хоть и был простым крестьянином, но сдержался. Поиграл желваками, мысленно проговорил всё, что хотел посоветовать маститым медикам, а вслух сказал: «Как появился на свет, так и уйдет с него без вашей помощи. Грех людям такое предлагать». И повез сына с женой домой.

По селу ползли слухи: Аграфена родила то ли чертенка, то ли неведому зверушку. Морозовы на сплетни не обращали внимания, продолжая заботиться о Косте. Мать даже на руки боялась его брать: кормила на весу, наклонившись к младенцу так, чтобы тот мог дотянуться до груди. От остальных братьев ребенок отличался лишь размером, в остальном был обычным малышом. Но со временем появились проблемы: ходил Костя с трудом. Зато был изобретательным: сам смастерил себе тарантас и ездил на нем.

Из школы Морозова отчислили через два дня. Дело было не в способностях мальчика: его вид пугал педагогов и отвлекал учеников. Вместо того чтобы дождаться, пока все привыкнут к ребенку, директор указал ему на дверь. Еще долго Костя катался под окнами школы на своем тарантасе, надеясь, что его пустят обратно... Но мальчика прогнали: «Не мешай другим детям, их от окон не оттащить, пока ты тут разъезжаешь!»

Читать Костя научился сам. Книги стали его страстью: мальчик потихоньку таскал у братьев керосин и прятался под кроватью с самодельной лампой. Мать доставала его оттуда кочергой и отвешивала подзатыльник: «Весь дом спалишь!» Делала она это зря: мастером ребенок был отменным, и всё, сделанное его руками, отлично работало. Родители постоянно твердили сыну: «Учись быть полезным!» И тот следовал совету, придумывая, каким делом можно заняться, чтобы не быть нахлебником.

Когда отец ушел на фронт, подросток стал паять молочные фляги на ферме. Братья опускали его через горлышко в емкость, и Морозов чинил сосуды изнутри. Парень всё время что-то придумывал: когда родитель вернулся с войны и увидел чертежи сына, то изумился: никто в семье инженерными способностями не отличался. Внимательно изучив бумаги, мужчина соорудил по наброскам Кости из старой швейной машины токарный станок, на котором мальчик потом вытачивал веретена для всего села.

Школу Морозов закончил экстерном. Учился он сам по особой программе, а педагоги с удивлением отмечали: парень не только умен, но к тому же стал прекрасным оратором. Вскоре Косте предложили стать комсомольским инструктором. В сельских клубах юноша, стоя на столе, рассказывал об истории КПСС — да так, что люди слушали, затаив дыхание. В колхозах после политинформации Костя развлекал трактористов анекдотами — их он знал сотни. Большинство были пошлыми — крестьяне их обожали и отказывались отпускать «артиста».

Было у Морозова и своеобразное увлечение: он боролся со спиритизмом. Вера в сверхъестественное после войны прокатилась по деревням настоящей эпидемией: все бегали к гадалкам и ведьмам, похваляющимся своим умением вызывать духов. Появление странного человечка-гнома на таких собраниях пугало колдуний до дрожи, и они нередко завязывали со своей практикой.

В 20 лет Костя сам попросился в интернат: очень уж утомили его отношения с односельчанами. Одни издевались, другие вечно охали: «Бедный парень! Всю жизнь страдает!» Третьи, как когда-то врачи в городе, намекали, что лучше бы «гнома» «умертвить», чтобы не мучался. Эти, скорее всего, просто завидовали: нередко на заработки Кости жила вся его семья.

Так в 1957 году Морозов оказался в Сенгилеевском доме престарелых. Своей привычке постоянно что-то делать он не изменил: стал редактором стенгазеты, придумывал и ставил спектакли, сам же в них играл. Как-то его пригласили выступить с концертом в соседнем селе, и Костя спел такую грустную песню про голодающих коров, что зрители буквально из зала бросились спасать заброшенное колхозное стадо.

В 1970 году Костя неожиданно для всех женился — да еще и на самой красивой девушке интерната. Впервые он увидел Лиду, когда она только приехала и вышла посидеть на скамейке перед зданием. Подошел, познакомился, сделал пару комплиментов... А в конце встречи признался: «Ты мне нравишься». Тут эта история могла бы и закончиться: спустя несколько дней Костя отправился в Москву лечиться и вернулся обратно лишь через восемь лет. Но оказалось, что всё это время девушка ждала его. Узнав, что Морозов приехал, сразу же прибежала поздороваться. Поговорили, обменялись новостями... А потом Лида вдруг без всяких предисловий сказала: «Не могу без тебя. Давай распишемся!»

В загс они явились вдвоем: никто не захотел быть свидетелем на странной свадьбе. Лида села на мотоцикл, посадила Костю к себе на колени — так и приехали. Сотрудницы учреждения, глядя на одиноко стоящую невесту, удивились: «А где жених?» Из-под ног Лиды колобком выкатился Костя: «Тут я, тут!» Девушка достала бутылку шампанского: «Распишите нас, пожалуйста, без свидетелей». Женщины сначала отбивались: «Что вы, нельзя!» Но ораторское мастерство бывшего агитатора быстро сломило их сопротивление.

Комнату молодожены приобрели на деньги Кости: он неплохо зарабатывал, занимаясь починкой часов. Завели овчарку по кличке Пальма. Ее Костя запрягал в сани — так и катался зимой по Сенгилею. Собака была такой умной, что ее даже в магазин отправляли: вешали на шею сумку с кошельком и запиской для продавщицы. Когда Пальма умерла, Костя был безутешен и наотрез отказался от другого пса. «Как же ты будешь по городу передвигаться?» — спросила Лида. Она нередко носила мужа в большой сумке, но не могла всегда быть рядом. «А мы осла купим», — пошутил Костя. А потом задумался: а почему бы, и правда, не завести ишака?

Сказано — сделано: супруги отправились в Астрахань, потом в Кизляр. Купили там осла за 36 рублей, пришли к начальнику станции: «Выручайте!» Тот посадил их на товарный поезд. Когда Костя и Лида доехали до Астрахани и начали выгружаться, состав неожиданно тронулся: Лида успела вытащить из вагона мужа, а вот нового питомца — нет. Так и уехал ишак в гордом одиночестве в неизвестном направлении. Утешало Костю только одно: у животного остались ведро воды и арбуз.

Собаку Константин всё равно не завел. Зато соорудил из старенького мотороллера четырехколесный трактор, на котором катал супругу по улице всем на зависть. В 1985 году Морозовы продали комнату и попросились обратно в интернат. Костя снова нашел себе дело: начал шить одежду, ремонтировал утюги и электроплитки. По коридорам он катался на детском велосипеде — разумеется, собственноручно переделанном. Продолжилась обычная жизнь — с ссорами, примирениями, совместными радостями и горестями.

Вместе супруги провели 30 лет, а в 2000-м Лиды не стало. Костя, стараясь справиться с горем, погрузился в заботы о жителях интерната: всё свое время он тратил на других людей. Гордился, что никогда не был нахлебником и всегда зарабатывал сам. Скончался Морозов через девять лет после смерти супруги и до конца говорил, что не жалуется на жизнь: какой бы сложной она ни была, всё лучше, чем оказаться в банке со спиртом.

Фото: В. Самусенко/ТАСС, ТАСС