Что читать: новая книга Джоджо Мойес «После тебя»
«Я не собиралась писать продолжение, – призналась Джоджо Мойес. – Но работа над сценарием для фильма и бесконечное количество писем с вопросом, как же сложилась дальнейшая жизнь Лу, не давали мне забыть героев книги. Было так приятно вновь встретиться с ними и вновь вместе проходить через новые испытания».
История Лу, которая начинается после Уилла, полна безответных вопросов. Он написал ей: «Живи хорошо, Кларк! Просто живи». Но как это сделать? Как забыть? Как научится ценить каждую минуту? Почему он не оставил точных инструкций? Поначалу Лу отправляется прямиком в Париж и на время забывает о доме, опьянев от неожиданной свободы и жажды новых впечатлений. Она получает работу в баре, где терпят ее ужасный французский, селится в 16 округе, в крошечной комнате на мансарде над ресторанчиком и долгими бессонными ночами лежит, прислушиваясь к голосам на улице, а просыпается с таким чувством, будто живет чужой жизнью, но она стала в нее играть. А почти через год Лу проснулась и поняла, что разлюбила этот город. Она уволилась и отправилась путешествовать по Европе. Но и новыми странами Кларк пресытилась... Вернулась в Лондон, на оставленные Филом деньги купила квартиру, устроилась на работу в бар в аэропорту и стала ждать... И каждый день стал просто еще одним днем без него. Но неожиданная встреча, звонок в дверь, изменила ее жизнь:
«После секундного колебания я ступаю на карниз, раскинув в сторону руки, как подвыпивший канатоходец. Я иду по бетонному выступу шагом "пятка к носку", а легкий ветерок щекочет волоски на руках. Переехав в эту квартиру, я в трудные минуты жизни иногда решалась пройти по карнизу вдоль всей квартиры. И в конечной точке громко смеялась, глядя в ночное небо. Вот видишь? Я здесь — по-прежнему живая — прямо на краю. Я делаю то, что ты мне велел!
Это стало моей тайной привычкой. Я, небесная линия города, уютный покров темноты, абсолютная анонимность и осознание того, что здесь никто не знает, кто я такая. Я поднимаю голову, ветер овевает лицо, внизу слышится чей-то смех, потом — звук раз-бившейся бутылки, по дороге змеится вереница машин, бесконечная красная лента габаритных огней, похожая на поток крови. Здесь всегда плотное движение, не говоря уже о шуме и сутолоке. Единственные более-менее спокойные часы — наверное, с трех до пяти утра, когда все пьяные уже завалились в кровать, повара из ресторанов сняли белые фартуки, а в пабах заперли двери. Тишину этих предрассветных часов время от времени нарушает шум проезжающих мимо автоцистерн, открывающейся на заре еврейской булочной дальше по улице и фургончиков развозчиков газет, которые бросают толстые кипы на тротуар. Я в курсе всех малейших движений города, потому что в этот час я не сплю.
Ну а пока город еще гудит. В «Белой лошади» гуляют засидевшиеся после закрытия хипстеры и жители Ист-Энда, кто-то громко ссорится на улице, а на другом конце Лондона городская больница общего профиля принимает больных, раненых и тех, кто с трудом продержался до утра. Но здесь, наверху, есть только воздух и темнота, и где-то высоко в небе совершает рейс Лондон—Пекин грузовой самолет службы «Федекс», а миллионы путешественников вроде мистера Любителя Скотча летят навстречу неизвестности.
— Восемнадцать месяцев. Целых восемнадцать месяцев. Так когда же все это закончится? — бросаю я в темноту. Ну вот, началось. Я чувствую, как во мне снова мутной волной вскипает непрошеная злость. Делаю пару шагов вперед, глядя себе под ноги. — Потому что это не похоже на жизнь. Это вообще ни на что не похоже. — Два шага. Еще два. Сегодня я дойду до угла. — Ты не дал мне чертовой новой жизни, разве не так? Конечно нет. Ты только сломал мою прежнюю жизнь. Разломал на мелкие кусочки. И что мне теперь делать с тем, что осталось? Когда я начну чувствовать... — Я раскидываю руки, покрытые от холодного воздуха мурашками, и понимаю, что снова начинаю плакать. — Будь ты проклят, Уилл! Будь ты проклят за то, что покинул меня!
Тоска накатывает приливной волной. Мощной, всепоглощающей. И когда я уже готова погрузиться в нее с головой, внезапно мне слышится чей-то голос:
— Не думаю, что вам следует тут стоять. Я поворачиваюсь и вижу у пожарного выхода чье-то бледное личико, распахнутые темные глаза. От неожиданности я теряю равновесие, нога соскальзывает с карниза, тело всей тяжестью кренится в опасную сторону. Сердце падает куда-то вниз, а за ним — и я сама. И потом, точно в ночном кошмаре, я, совсем невесомая, лечу в темную пропасть ночи, ноги оказываются выше головы, я слышу пронзительный крик, возможно, свой собственный...