С того света возвращаются постепенно: история Ирины
Когда я познакомился с Ириной Польшиной почти два года назад, она по телефону поливала огурцы. Ну вот буквально, болея раком крови (вернее, у нее был синдром Сезари, такой рак кожи, который превращается в лимфому), из палаты Гематологического научного центра звонила мужу в Белгородскую область и контролировала, хорошо ли муж полил огурцы в огороде.
И ей все казалось, что муж полил огурцы плохо, и она так расстраивалась от этого, что даже плакала, как будто нет ничего на свете важнее огурцов, как будто не делали Ирине в то самое время трансплантацию костного мозга от неродственного донора, как будто не было у нее смертельно опасных осложнений, как будто все это по сравнению с огурцами ерунда.
Сейчас Ирина не помнит ничего этого. Полтора года болезни как будто выпали из жизни, как будто в тумане. С людьми, перенесшими рак крови, так бывает. Во-первых, препараты очень токсичные, и лежишь все время как пьяный. Во-вторых, тошнота, боль в животе, слабость, температура. В-третьих, сознание человеческое не хочет вместить, что вот у тебя смертельно опасная болезнь и вот тебе делают смертельно опасную трансплантацию, спутанные мысли скачут в голове и цепляешься за первую попавшуюся – огурцы! А все остальное как во сне. Состояние пациента с раком крови – оно и есть скорее сон, чем явь.
Поиск донора костного мозга в европейском регистре для Ирины оплатили вы, спасибо вам. Лекарства от неизбежных при трансплантации осложнений тоже оплатили вы, без вас она бы умерла. К поздней осени 2017 года, морок, в котором Ирина провела полтора десятка месяцев, стал постепенно рассеиваться. Ирина выздоровела (врачи никогда так не говорят, предпочитают слова «устойчивая ремиссия») и вернулась домой.
Развоплощенный мир, мир теней, в котором жила Ирина полтора года, постепенно стал воплощаться снова. По частям.
Сначала воплотился КАМаз, большая грузовая машина у ворот. Ах, да! У мужа ведь КАМаз, муж зарабатывает тем, что возит корма на неподалеку от дома расположенное современное мясное производство.
Потом дочка. Круглолицая совсем уже взрослая девушка, которая спрашивает «Как ты, мама?» и щупает пульс. Ах, да! Дочка ведь, Инна. Готовится к ЕГЭ и собирается в медицинский институт.
И сын Дима. Сыну почти десять лет. Если бы еще в августе или сентябре 2017-го кто-нибудь спросил Ирину, как зовут детей и где работает муж, Ирина, возможно, запуталась бы в именах.
Постепенно Ирина освоила дом. Приходили люди. Мало-помалу Ирина сообразила про них, что они родственники, большая семья. Семеро дядьев и теток, семнадцать двоюродных сестер, двадцать три племянника – постепенно Ирина вспомнила, как всех зовут.
Потом был Новый год, новогодний праздничный стол. Впервые за долгое время Ирина ощутила запахи. Люди на химиотерапии, люди после трансплантации не чувствуют запахов, а на вкус все для них как бумага. Впервые за долгое время в прошедший Новый год Ирина вспомнила, как пахнет елка и каков на вкус мандарин. Съела одну дольку. Больше съесть боялась.
Потом наступила весна, снег растаял. Дочка вытащила из сарая велосипед, и Ирина попыталась проехать на нем. Проехала метров десять, очень устала. На следующий день проехала двадцать метров. Навык держать на велосипеде равновесие постепенно возвращался. Теперь Ирина даже может объехать на велосипеде вокруг квартала.
Это все благодаря вам, помните? Это вы вытащили Ирину с того света. Вы собрали на Ирино лечение деньги.
Вам, наверное, интересно будет знать, что с того света возвращаются постепенно.