Мы устаем от своих детей, это нормально: честный рассказ о материнском выгорании
Марина – одна из героинь второго сезона документального сериала «Я псих?», авторы которого стремятся дестигматизировать психические заболевания, рассказать и показать, как живут люди с депрессией, биполярным расстройством и другими заболеваниями и с чем они сталкиваются каждый день.
Мы поговорили с Мариной о материнском выгорании, пандемии, биполярном расстройстве и поддержке в семье, а режиссер фильма Дарья Белова рассказала, как снимался этот фильм.
«Без мужа я бы точно не справилась»
Берлин – город маленький. Меня пригласила поучаствовать моя приятельница, которая занималась кастингом для этого проекта. Я подумала, что мне есть что сказать женщинам, которые оказались в сложной ситуации материнства и не могут до конца осознать, что они не одиноки. Мне хотелось, чтобы они услышали, что они не одни. Я убеждена, что одиночество усугубляет ситуацию, а знание, что существуют другие такие же матери в таких же сложных обстоятельствах с такими же чувствами, делает жизнь немного легче.
Моя история началась довольно давно. Изначально первый депрессивный кризис случился в 16 лет, когда я училась в 11-м классе. Была сильная депрессия и попытка суицида. Родители не знали, что делать, мы обратились к самому обычному районному психиатру. Он даже не поставил мне диагноз, написал в карте, как и многим, «вялотекущая шизофрения», прописал препараты, которые мне не подходили, на них я провела целый год, пока родители не поняли, что что-то идет не так. Потом я не получала никакого лечения.
Мне было 20, когда я встретила мужа. Он отлично наблюдал «качели», изменения в моем состоянии в течение многих лет: он хорошо различал мою манийную фазу, в то время как я распознавала только депрессивную. Мы вместе почти 17 лет, и он знает меня лучше, чем я сама. Я очень благодарна ему за поддержку, без него я точно хорошо не справилась бы.
«Недостаточно хорошая мать»
Мне было 25, когда родился наш старший сын Андрей. После его рождения у меня была серьезная послеродовая депрессия. Тогда я таких слов не знала, в подробности не вдавалось, но чувствовала себя просто ужасно. У нас был сложный малыш: он много и часто плакал, его было трудно укачать, установить режим.
Как только Андрей подрос и начал ходить, у него появились признаки гиперактивности. Он выматывал меня ужасно: из депрессии я плавно перетекла в материнское выгорание. Андрей разбрасывал книги, которые я пыталась ему читать, кидал игрушки, в которые я пыталась с ним играть, в конечном счете я оставила эти попытки, я перестала справляться, у меня пропало желание заниматься чем-то.
У меня было колоссальное чувство вины, ведь другие матери занимаются с детьми и как-то развивают их, а я ничего не делаю. Я плохая мать, просто ужасная, так думала я тогда.
Когда ему было 6 лет, родился наш младший сын Слава. Роды были очень хорошими в отличие от первого опыта, было много окситоцина, депрессия после родов не была такой выраженной, скорее, привычная материнская вымотанность.
А потом был переезд. Несмотря на то что я очень хотела жить в Берлине, переезд мне дался очень тяжело. Я «провалилась» в такую глубокую депрессию, какой у меня еще не было. Мне было больно и горько, я не видела смысла ни в чем, ощущала эмоциональную опустошенность. Полная апатия, я ничего не могла делать. В конечном счете это начало сказываться на моем физическом состоянии, ощущала сильную слабость. Мне нужно было забирать сына из сада – я выходила из вагона и отдыхала, поднималась по лестнице и отдыхала, была сильная одышка, зашкаливал пульс, кружилась голова.
«Я – человек с ментальным расстройством»
В таком состоянии я прожила почти год, пока мой муж не уговорил меня пойти к психиатру. Помня мой предыдущий опыт, я очень не хотела идти к врачу. Мой первый психиатр в Берлине оказалась неприятной особой: прием длился две минуты, она выписала мне совершенно неподходящие дозы лекарств, в результате приема которых уже через три дня меня из глубокой депрессии буквально «вышвырнуло» в верхнюю, манийную фазу.
Вскоре я приехала в Москву, где пошла на прием еще к одному специалисту, к нему меня направила моя подруга-психотерапевт. У нас было несколько встреч, подробные беседы, адекватная диагностика. В первый же сеанс мне откорректировали дозировку препаратов, я вскоре стала чувствовать себя нормально.
Немецкий психиатр назначила лекарства без постановки диагноза, чем могла сильно мне навредить. Спасибо мужу, что он чувствует и понимает меня и мои импульсы, знает, как это корректировать словами. А я ему доверяю.
Московский врач сказала, что у меня биполярное аффективное расстройство. Моя жизнь изменилась: мне поставили диагноз, я начала принимать препараты в правильной дозировке. Через некоторое время мой муж сказал, что теперь он не боится идти вечером с работы. Оказалось, раньше он шел домой со страхом, не зная, что же он там увидит. Я ничего этого не знала, он никогда мне не говорил. Ему стало гораздо спокойнее, мне стало гораздо лучше.
Сейчас я привыкла к своему диагнозу. Не страдать же мне каждый день от того, что я человек с ментальным расстройством. Отношусь к этому нормально и даже с иронией. С ментальным расстройством можно жить, строить семью, рожать детей. Это не «крест на всю жизнь» — с ним можно жить, а не существовать.
«Точно знаю, что я не одна»
Ощущение «недостаточно хорошей матери» никуда не делось. Это можно откорректировать, для этого нужна хорошая многолетняя психотерапия. У меня была психотерапия, но я оказалась не готова возвращаться к прошлой жизни, копать глубже и «вытаскивать демонов». Это слишком больно – сейчас выбор для меня однозначен. Я не хочу погружаться в боль, чтобы сделать мою жизнь лучше. Но материнское выгорание совершенно точно встречается у многих, как и послеродовая депрессия. Ужасно, что оно есть, но винить себя не надо.
Лекарства же поменять мое отношение к материнству тоже неспособны – они работают иначе, влияя исключительно на биохимические процессы в мозге. Усталость никуда не девается, она не уходит, дети здесь, и я продолжаю вариться в этом.
В локдауне, когда снимался этот фильм, стало совсем плохо. Мы засели все дома, дети перестали ходить в сад и школу. Начался хоум-скулинг, и мы должны стать учителями для своих детей. Так быть не должно: родитель должен оставаться родителем, а не настырным педагогом, который требует выполнения заданий. В какой-то момент я начала покрикивать на Андрея, чтобы он выполнял свои задания. Дома был хоум-офис – у мужа совещания целыми днями, от этого шумового потока было очень тяжело.
Точно знаю, что я не одна такая. Принято считать, что материнство – это счастье и единственное женское предназначение. На самом деле это не так: счастье женщины должно заключаться и заключается в разных вещах, и материнством не ограничивается. Но говорить об этом не принято. Вокруг полно людей, которые не понимают это и не хотят знать. Среди таких людей нет гендера: это и мужчины, и женщины, разные люди с разным опытом, которые считают, что знают, как надо любить детей.
В проект я пришла с целью сказать: бывает иначе. Да, мы устаем от своих детей, уставать нормально. Испытывать разные эмоции по отношению к себе – нормально. Мы не можем заставить себя не злиться, не можем заставить себя не испытывать какие-то эмоции. Другое дело, что мы можем запирать эти эмоции, чем дольше мы это делаем, тем сильнее этот камень на нас давит.
Мой муж очень долго размышлял, он не хотел выставлять на обозрение нашу жизнь. С другой стороны, он понимает, что мне есть что рассказать. В конце концов мы договорились, он согласился. Съемки проходили очень деликатно и аккуратно – никакого дискомфорта нам это не доставляло. Тяжелее всего мне было записывать собственные видеодневники, именно поэтому дневников моих в фильме мало.
Не факт, что этот фильм изменит людей, но капля камень точит. Если мы будем больше говорить об этом, то люди станут более терпеливыми, более мягкими или, может быть, более сочувствующими. Они поймут, что не всё так просто, как им может казаться.
«Все наши герои очень отважные»
Сериал «Я псих?» состоит из 9 серий, в которых рассказываются истории пяти героев. В сериале подробно говорится о пограничном расстройстве личности, о биполярном расстройстве, о постравматическом расстройстве, о тревожной депрессии и большом депрессивном расстройстве. Также затрагивается проблема материнского выгорания, обсуждаются симптомы тревожности и депрессии, влияние локдауна на психическую нестабильность, показываются некоторые методы работы когнитивно-поведенческой терапии.
«Я кинорежиссер, и съемки документальных фильмов не совсем мой профиль, но я согласилась участвовать в этом важном проекте, — рассказывает Дарья Белова. — Далеко не каждый человек готов публично говорить о своем диагнозе с экрана. Это огромная смелость и ответственность, все наши герои очень отважные. Нам важно было показать людей с разными диагнозами, готовых откровенно говорить о своем состоянии, мы очень благодарны, что они поделились своими историями.
Проблема стигматизации ментальных расстройств – важная тема, о которой нужно говорить. В последние годы информации становится больше, но всё равно люди не всегда готовы обсуждать свой психический диагноз. Не исключено, что человек, который увидит героя, страдающего тем же заболеванием, что и он, поймет, что люди живут с этим, ходят на работу, узнает, как именно можно с этим справляться».